Рождённый под чужим небом (СИ)

Это было действительно так. Дочь стража восприняла появление человеческого детёныша в их доме как нечто само собой разумеющееся. А то, что у него кожа белого цвета и волосы рыжие, так это не беда. Ведь с Дареном так интересно играть и он никогда не дёргает её за косу!

— Ладно, — страж немного расслабился. — Поступай как считаешь нужным.

Спустя несколько дней занятия возобновились. Только теперь Дарен сидел немного в стороне от двоих детей и сжимал в ладонях совсем уж маленький камушек.

— Обхватите его обеими руками, — наверное уже в сотый раз повторяла Васса. — Потом…

— О-ох, — изумлённо выдохнул Барвин, уставившись на камень в своих руках. Тот на несколько мгновений стал розовым, а затем принял свой обычный цвет.

— Получилось! У тебя получилось! — воскликнула целительница. — Молодец.

Через два дня, тоже самое смогла проделать Частава, а затем её успех смог повторить Дарен. И на этот раз у него в руках ничего не треснуло.

Разумеется, Васса учила детей не только растворению и путиведению. Частенько она рассказывала им об окружающем мире и правилах поведения в нём. Она говорила о том, что к вождю, шаману, главе рода и другим достойным мужьям нужно обращаться «добродий», а к их супругам «добродия». Ещё жена стража рассказывала, что кроме дивьего есть лесное наречие и язык людей. Васса также поведала, что наверху существует множество опасностей, неведомых тем, кто живёт в пещерах.

Однажды в занятиях наступил перерыв. Так уж случилось, что в лазарет принесли двоих дивьев тяжёло раненных на рубеже. Твари из Диких земель в очередной раз попробовали границу на прочность.

В своих мыслях Дарен не раз грёзил о рубеже. Какой он? Найдёныш слышал от взрослых, что граница между пещерами дивьев и Дикими землями проходит по берегу реки, только вот до неё детей не допускали. А на все мольбы и просьбы со стороны Частавы и Барвина, взрослые непреклонно отвечали одно и то же: «Вот исполнится вам девять лет, пройдёте Испытание, тогда и на речку вас пустим».

Целительница находилась с раненными почти круглосуточно и не могла заниматься детьми. И теперь у них оказалось масса свободного времени, которое нужно было на что — то потратить.

Заводилой как обычно выступил Барвин.

— Айда в лиловую пещеру! — предложил он

— Далеко-о, — протянула Частава и наморщила носик.

— Да ладно, пойдём. Что дома-то сидеть? — сын кузнеца сделал робкое движение, словно собираясь коснуться её руки, но в последний момент остановился. Видимо вспомнил о фингале, который ему недавно поставила Частава. Хорошо хоть на тёмной коже синяка почти не было видно!

— Дарен, ну скажи ей! — теперь он обратился к приёмышу.

— Что? — Дарен перевёл взгляд с Барвина на Частаву и отчего — то покраснел.

— Так вы пойдёте или нет?! — сын кузнеца начал терять терпение.

— А что я маме скажу? — продолжала сомневаться Частава. — А если папа узнает?

— Да никто ничего не узнает! Пойдём сразу после обеда, а к ужину вернёмся обратно!

— А вдруг заплутаем? — Дарен задал вполне разумный вопрос.

— Не-а, — Барвин самодовольно ухмыльнулся. — Я там с отцом уже три раза был. Дорогу знаю.

— Ладно, — Частава посмотрела на сына кузнеца. — Уговорил. Только надо к ужину вернуться!

— Не боись, — Барвин упёр руки в бока, — всё сделаем.

Оставшееся до обеда время они играли в прятки в соседней пещере. Несмотря на то, что её уже давным — давно облазили вдоль и поперёк, в силу своих огромных размеров это место идеально подходило для всяческого рода игрищ. Огромные валуны лежащие на полу, полосы светящегося мха на стенах и причудливая игра теней — всё это давало хорошую пищу для воображения.

Легко было представить, что вон тот большой камень это страшный чёрный медведь, который по ночам приходит из Леса и бродит по посёлку. Зверь заглядывает в дома и ищет непослушных детей. А та серая колонна, наверняка злобный морл, который притаился во тьме и внимательно следит за ними своими глазами — кристаллами!

Дети так заигрались, что едва не пропустили обед. Хорошо хоть Дарен, услышал низкое гудение и крикнул остальным:

— Пора!

Изо — всех сил они побежали через пещеру, петляя между валунами и перепрыгивая трещины в полу, но всё равно чуть не опоздали. Миновав сигнальный столб, на вершине которого ещё дрожал медный лист издавая низкие, унылые звуки, Дарен и Частава встали перед навесом. Барвин же улизнул к отцу, в кузницу.

За длиннющим столом уже сидели Абаш с женой. По правую и левую руку от них занимали свои места порубежники. Так уж было издавна заведено на Дальней заставе, что хранители границы и их семьи один раз в день едят вместе.

— Где пропадали? — Абаш грозно посмотрел на Дарена.

— Мы в прядки. Играли, — ещё не отдышавшись после бега, ответил он.

— Здесь рядом, в пещере, — добавила Частава.

— Садитесь, — отец сурово свёл брови и кивнул головой на стол.

Когда, наконец, все расселись, то из дома вышел кухарь, с большим трудом таща исполинских размеров горшок. За дивьем шёл помощник. Он нёс деревянный паломник и два подноса с лепёшками.

— «Уха! — радостно подумал Дарен, почувствовав идущий из горшка аромат. — Наконец — то!»