Рожденный повелевать

- Не нужно, - остановил лекаря Хлокит, - я отнесу его сам.

- Как пожелаете, - вздохнул лекарь, - но берите и несите с осторожностью.

- Конечно, - Хлокит последовал указанию Титая и взял на Жаркета, словно родитель маленького ребенка. Сотники смотрели на эту картину с пониманием и некоторым восхищением: сила вербовщика поражала.

Он шел по территории гарнизона медленно, стараясь выбирать дорогу, чтобы ненароком не споткнуться или оступиться. Лекарь шел впереди, а сотники остались в столовой дожидаться командира напавших придурков. Хлокит подумал, что если кто-то попытается скрыть произошедшее, то он задействует свои связи в столице. В их работе всегда существовал риск расстаться с жизнью при помощи тех, кто хотел уклониться от службы, но терпеть побои и угрозы со стороны собственных воинов он точно не позволит.

Служба вербовщиков подчинялась сразу двум управам: армейской и казначейской. В мирное время, которым называлось то, когда Империя не вела масштабной войны с равнозначным противником, приказы и распоряжения отдавали имперские казначеи, а на случай войны управление передавалось военным. Хлокит, как и любой имперский бюрократ, находился в уверенности, что именно его работа ценится слишком мало, а объем ее чрезвычайно велик.

Он прошел в лазарет: квадратное каменное строение с толстыми стенами и маленькими окнами, которые давали мало света, но неплохо справлялись с притоком свежего воздуха. Из двух десятков коек свободными оказались все, кроме одной, что радовало: никаких повальных хворей в гарнизоне не имелось. Лекарь показал на койку возле стены с окном:

- Там его положите, господин Хлокит.

- Да, - он спустил Жаркета с рук и спросил у Титая:

- Не сочтите за назойливость, но он будет жить?

- Скорее всего да. Ведь боги привели вас в нужный момент, чтобы спасти его жизнь. Организм молодой, так что думаю, что справится.

- Это было бы чудесно.

- Буду стараться, а пока...

- Ступайте, вы мне мешаете, - ответил за лекаря Хлокит, чем вызвал слабое подобие улыбки.

- Все так. Все так.

Глава 5 ч.1

Глава 5.

Агерден проводил Ринго в путшествие добрыми и важными словами: «Любое путешествие — познание, а познание развивает ум и тренирует память, так что благодари богов, что они даруют тебе такую возможность». Юноша благодарно кивнул и обнял учителя перед расставанием. Даже эти слова не повлияли на его нежелание ехать к варварам. Его гораздо больше интересовали другие королевства и страны. Что важного он сможет узнать о жизни от невежественных дикарей?

Отец выделил ему приличную свиту: два десятка конных воинов, проверенных опытных ветеранов, несколько чиновников, пятнадцать слуг и почти сотню купеческих работников, которые сопровождали дары для царя Укенга и товары своих хозяев.

Путь до земель варваров лежал через соседнее королевство, с которым Баприн не так давно подписал мирный договор, но особо не доверял, поэтому принял решение миновать столицу и не сообщать, что в миссии будет его сын и единственный наследник. Ринго немного удивлялся такому: король доверяет вождю дикарей, а не цивилизованному владыке сопредельного государства.

Елинственным плюсом поездки стала возможность увидеть мать. По плану миссия должна остановиться в ее родовом имении на ночевку. Ринго испытывал противоречивые чувства при мысли о предстоящей встрече: они не виделись уже несколько лет, и до него доходили слухи, что безумие королевы только усиливалось, причем, становилось все более агрессивным и злым.

Он навсегда запомнил ее дикие крики, истерики, катание по полу, которое изображало припадок, но точно им не являлось. Никаких физических недугов, способных вызвать такое поведение. Только отклонения в голове. А слухи подливали масла в огонь: ведьма, колдунья, ненавистница богов. Не очень приятно слышать такое про собственную мать, да еще и с добавлением, что и он, возможно, унаследовал подобные особенности. Ринго часто думал о том, что если бы мог выбирать, то выбрал бы другую женщину в качестве матери. Пьянство и кутежи отца меркли перед теми вещами, которые вытворяла его родительница.

Баприн в свое время заключил с ней брак по политической необходимости: семья матери обладала внушительным капиталом и собственностью, настолько серьезными, что женитьба на ней показалась отцу Ринго выгоднее брака с иноземками. Ну, и кроме денег, мать Ринго была красива. Этого у ней не отнять. Высокая, стройная, длинные черные волосы, почти идеальная симметрия лица, приятный голос, о котором и не скажешь, что он готов обрушить небо на землю, если королева решит закричать. А кричала она часто: постоянная смена настроения, отстаивание каких-то бредовых убеждений. Через несколько лет после рождения Ринго, которые по уверениям Баприна, были единственным временем, когда она вела себя достойно, королева увлеклась колдовством. И Ринго точно знал, что это не слухи. Тогда-то Баприн и выслал ее из столицы. Решение далось ему не очень просто, так как пришлось договариваться с семьей жены, но родственники поняли, что мать Ринго перегнула палку, и не стали возражать.