Рожденный с мечом в руке (Военные походы Эдуарда Плантагенета 1355-1357)

Джон де Стретли, комендант Бордо. Здравый смысл аристократов надо было укрепить профессиональным мастерством должностных лиц. Перспективы подписания договора, благоприятного для дела Плантагенетов, были блестящими. Битва при Креси в 1346 году для Франции была поражением, битва при Пуатье в 1356 году стала великим бедствием. Кажется, что последствия были слишком малы для такой причины, но дело в том, что постройка, на которую обрушились удары, не была прочной. Во Франции еще не сформировался правительственный и административный аппарат, соответствующий ее потребностям. В значительной степени государство олицетворял король. Королевские чиновники служили лично королю, феодалы приносили клятву верности лично королю. Но при этом его полномочия были весьма ограниченны, его гарантированный доход был невелик. В час унижения французы возлагали ответственность за беды Франции на какую-то одну группу или класс общества и требовали реформ. Появлялись местные лидеры, вновь выходили на передний план утратившие доверие советники, и всегда рядом был злой гений — Карл Наваррский. Но не было ни одного сильного лидера, способного поставить национальные интересы выше всех остальных.

Первой проблемой молодого дофина Карла, который теперь замещал пленного короля, была война. Военные действия продолжались и после поражения, но Карл не был известен ни как отважный герой, ни как вождь, не пользовался личным авторитетом, вообще не имел никакого престижа. В тех обстоятельствах, в которых он оказался, он не мог в ближайшее время повести армию против англичан. Значит, нужно было идти на переговоры. И его отец уже брал на себя эту инициативу.

Иоанн II Валуа находился в особом и необычном положении. Эдуард III считал себя юридически королем Франции (претендовал, будучи Капетингом по женской линии. — Ред.), но должен был вести переговоры с Иоанном II как с фактическим правителем Французского государства (законно избранным королем, представителем младшей ветви Капетингов. — Ред.). А с тех пор, как Иоанн II попал в плен, он не был даже фактическим правителем. Как подчеркнул император, «находясь в плену, он не имел власти над собой». Тем не менее переговоры были начаты именно с Иоанном II, а соглашение, принятое в результате долгих обсуждений, было договором между Иоанном II и принцем.

С пленным королем обращались весьма заботливо и почтительно, но его несчастье, разумеется, вызвало у многих сочувствие к нему. Помещики Лангедока, поспешно собравшиеся в Тулузе в середине октября, приняли решение сделать большие пожертвования, чтобы снарядить и затем снабжать французские войска для войны, и приняли постановление, запрещавшее носить драгоценности и дорогие наряды и устраивать публичные празднества, пока король Франции будет в плену. В Париже народ проголосовал за денежные взносы в поддержку дофина, чтобы дать ему возможность освободить короля. Такие проявления патриотизма говорили о многом. Однако Иоанн II был против продолжения войны. В письме, адресованном парижским купцам (а позже всему королевству), он попытался убедить их не продолжать борьбу. По его словам, военная удача переменчива. Любая попытка освободить его силой будет легко предотвращена. Поэтому пусть они примут решение согласиться на почетный мир, иначе его освобождение будет невозможно. Возможно, этот совет был разумным, но это откровенно выраженное желание, чтобы народ действовал так, как было выгодно лично королю, плохо отразилось на репутации Иоанна II. (Иоанн II заботился не о себе, а о стране, чтобы, обеспечив передышку, накопить силы. В дальнейшем своим жертвенным поведением заслужил у французского народа прозвище Добрый. - Ред.)

Состав группы лиц, назначенных принцем для переговоров с представителями Французского королевства, был таков: граф Уорвик, граф Суффолк, Бургерш, Чендос, Кобхем, Лоринг, Стаффорд, капталь де Бюш, сеньop де Помье, сир де Монферран, Стретли и Ленн (доктора права), Жильбер де Шатильон (Шатийон) и Уильям Бертон.

С французской стороны в переговорах участвовали Иаков де Бурбон и несколько знатных французских дворян, находившихся в плену. Они считались представителями короля Франции и герцога Нормандского, его старшего сына.

У этих переговоров была одна курьезная особенность: посредники сами спорили друг с другом. Еще до начала переговоров кардинал Никола получил от папы выговор за разногласия с кардиналом Талейраном. У них были разные задачи (а возможно, и несхожие характеры). Талейран, который вел дела в Бордо, мог выражать надежду на благополучный исход переговоров. Никола, старавшийся поддерживать связь с Лондоном и Парижем, был вынужден сообщать неприятные новости. Он также утверждал, что редко встречается со своим коллегой и еще реже соглашается с ним. Папа, опасавшийся, что переговоры будут сорваны, настаивал на том, чтобы кардиналы действовали согласованно.