Рожденный в Сейретей

И тогда Кенсей сам заметил… Взгляды всех родственников, когда они заметили семейные знаки на Судзине. Взгляды, полные горечи, желчи и ненависти. Если бы одни взгляды могли убивать, он бы точно лежал там сейчас, мертвый.

Только самые молодые не смотрели на Судзина так. Кенсей признался честно себе, что поймай он так все это отношение в лицо перед всей этой толпой, он бы споткнулся как минимум. Но Судзин словно ничего не заметил, поклонился гробу, зажег благовония, воткнул в чашу с песком, хлопнул ладонями и тихо что-то прошептал.

Одна леди впереди чуть на него не кинулась… Судзин не шелохнулся, тут уже сам Кенсей начал думать, что Окикиба может правда ничего не заметил? Но когда он повернулся и пошел назад, Кенсей, как давний знакомый, увидел плотно поджатые губы и складку между бровей. Судзин делает такое лицо только когда чего-то не понимает или крепко задумался.

- О, так это же Окикиба, да? – хмыкнул вдруг Каен и ударил кулаком в ладонь. – Золотой Трилистник.

- Его зовут Судзин, - буркнул Кенсей.

- Знаешь его?

- Немного, - не выдал себя до конца беловолосый. – Знаешь, чего эти так уставились?

- Пойду спрошу, - небрежно пожав плечами, Каен вообще не сомневаясь потопал к своему сопровождающему.

Обалдевший от легкомысленности Кенсей не успел среагировать, а потому остался ждать и надеяться, что не вызвал случайно какой-нибудь скандал. На его удачу, отлучку Каена заметили, незаметно дали пацану подзатыльник и вцепились в маленькую руку силой мускулистых двухтонных тисков, теперь никуда не собираясь отпускать.

Рядом с пацаном из толпы появилась опрятно одетая женщина, красивая, похожей лицом и глазами с Каеном, с темной помадой на губах, она резко отчитала маленького Шибу, явно заметив его метания по двору.

А там и Судзин появился. Пока Кенсей волновался, зашелся пламенем погребальный костер и люди начали шевелиться.

- Мы уходим, Кенсей, - прохладно поведал ему старший парень, и небрежно положив руку на плечо, повел на выход.

В спину им горели ненавидящие и горькие взгляды людей у погребального костра.

Уже в паланкине Кенсей собрался со смелостью и спросил:

- И чего там все так на тебя смотрели?

- Не на меня, - устало отвечает Судзин, постучал ногтем по золотой вышивке трилистника.

Кенсей не стал давить, зная, когда надо заткнуться. И терпение вознаградилось одной фразой, окончившей общение на весь путь до дома.

- Иногда я ненавижу свой острый слух… - в воздух поведал Судзин с закрытыми глазами. – Но их шипение и фальшивое участие трудно не услышать. Мой дед был тем, кто послал Имао Содзе на смерть. Одним небрежным приказом он убил… Своего последнего друга молодости.

Юный Мугурума не знал, что на такое можно ответить, а потому промолчал и даже дышать стал потише, дав Судзину собраться с мыслями. Сам же он начал волноваться, вспомнив все эти ужасные взгляды, а еще то, что старый господин Генширо заперся у себя. У Кенсея просто язык не повернулся сказать, что все будет в порядке.

У него всегда были острые инстинкты и что-то подсказывало ему назревающую бурю. Просто так это все не кончится. Что же теперь будет?

Глава шестнадцатая. Что-то не так?

Мы вернулись в поместье, когда уже стемнело. Кенсей зевал во весь рот и часто промахивался мимо каменной тропинки, рискуя споткнуться и улететь лбом в дерево.

- Я надеюсь, уа-а-ах, это все?

- Это был тяжелый день, - вяло улыбнулся я Кенсею. – Иди к себе, поспи.

- Ага, так и сделаю.

Прикрывая рот, парень пошел в дом.

Я же, подавив переданную Кенсеем зевоту, сел в беседке и устало выдохнул. В голове все еще крутились события похорон, лица семьи погибшего и злые взгляды. Очень хотелось залезть в горячий душ и отмыться до скрипа кожи. Но чего в Обществе Душ пока, к сожалению, не было, так это душа. Можно и в ванну, но это не то.

Небо совсем стемнело и звезды стали видны во всей красе. Облаков мало и они не прикрывали красоту звезд и полумесяца Луны.

И только тогда слуги зажгли в садах круглые бумажные фонари, осветив все тропинки, мостики и озерца с красными карпами. Я молча наслаждался знакомым и домашним видом.

Прохладный ветерок взбодрил и скинул желание спать. Обычно я как раз ложусь где-то в это время, а сейчас около девяти или десяти вечера. Но, думаю, сегодня можно посидеть и до полуночи. В конце концов, меня утром работа не ждет и никуда я не опоздаю.

- Пойти почитать, что ли? – тихо спросил я в воздух.

Сам себя спросил, сам себе ответил – пойти. Я направился в кабинет отца.

Только когда Сейретей затих, готовясь к ночи, слуги отвлекли меня от чтения старых свитков в кабинете отца.

Ну как чтения, я скорее пялился в старый слог и пытался понять в выцветших иероглифах о чем, черт побери, они вообще написаны.

- Старый господин проснулся, - спокойно сказала мне одна из юных служанок, ставя на стол поднос с чайником и чашкой.

- И как он?

- Потребовал еще саке, - с таким же непрошибаемым спокойствием ответили мне. – От еды пока отказывается. Мне принести сладости?

- Нет, - покачал я головой, подтягивая поднос к себе и чуя терпкий запах зеленого чая. – Иди.