Рождественская игрушка (СИ)

Он захрипел.

— Убит, солдат, — сказал я и взял револьвер. — Десять нарядов вне очереди.

Этот Сэм Дастерс был крупнее меня, и если б мы боролись дольше — вполне возможно, что одолел бы. Но у меня было преимущество, о котором он не знал — любой подчиненный альфа становится в иерархии бетой. Этот сержант привык подчиняться офицерам, и не справился бы со мной с налета. А после сегодняшнего поражения не справится вообще никогда. Так говорили нам в кадетском и советовали как можно чаще пользоваться этим преимуществом на начальной стадии карьеры. “Пока и собственной дури много и нижних чинов вокруг”, — ухмылялся преподаватель психологии управления. Меня бесил этот предмет — казалось, что нас учат быть альфами, как каких-то ущербных. “Хотите сказать, мы для вас беты, сэр?” — злобно спросил я тогда и получил в морду и сутки карцера. Это и был ответ на мой вопрос, как я понял уже в карцере. И там же в очередной раз поклялся себе стать генералом. Я все время это себе твердил: “буду генералом”. Буду генералом и приеду домой с золотыми эполетами, и папа будет мной гордиться. Глупости, конечно, но я до сих пор об этом иногда думаю. Мне ведь запретили возвращаться, сказали, что в увольнительные я могу приходить в другой дом клана, в другом городе и с другими омегами. И папу я только раз видел, на свой выпускной. Он поздравил меня с первым званием, мне сразу лейтенанта дали, как одному из лучших. Остальные мои товарищи выпускались кандидатами в офицеры. “Я горжусь тобой, Скай”, сказал мне папа, подходя, и я кивнул ему и сразу отвернулся. Поздоровался с Джо, папиным альфой, и отошел от них. А ночью кусал кулаки и проклинал себя за тупое упрямство.

Сержант Дастерс поднялся с земли, пробормотав “есть, сэр”. А я подумал, что у него знакомая фамилия, и надо будет изучить его дело. Когда прибудем в Альбертину, и если он все еще будет в моем взводе. Мы возвращались домой с победой, примерно наказав зарвавшихся северян, и победа развращала солдат, заставляя забыть о дисциплине и воинской чести. Некоторые полагали, что у них теперь есть полное право мародерствовать и охотиться за омегами.

К месту стоянки подъезжали еще два взвода, и я посмотрел на радиста.

— Пятьдесят третий и семнадцатый, сэр, — сказал он.

Я ему кивнул, это были приятные новости. Сегодня вечером у меня будет не просто офицерская компания, но и хорошее общество: командиром семнадцатого был мой бывший однокашник, Даррел.

— Скай, дружище! — Даррел спрыгнул с танка, весело скалясь. — Сколько звезд на борту?

— Пять, — ухмыльнулся я.

— Везучий черт. Но я тебя еще догоню.

— Мечтать не вредно, — ответил я. — Мечтай до следующей операции, и я тебя сделаю снова.

Я пригласил их в свою палатку, ребята как раз ее поставили.

— У меня есть коньяк, — сказал командир пятьдесят третьего, его звали Сирил.

— Трофейный? — спросил я, поднимая бровь. Когда-то этот надменный жест надо было долго отрабатывать перед зеркалом, а теперь он получался машинально.

— Естественно, — ответил тот.

— Тогда будем пить водку, — сказал я. — Неворованную.

Сирил сжал губы и посмотрел на Даррела, а тот покачал головой с преувеличенным осуждением.

— Некоторые и на войне думают, что они пришли на благотворительный бал в белых перчатках, — сказал Сирил.

— Мундир как честь, — сказал я, разливая белую по бокалам, а Даррел закончил:

— Должен оставаться чистым.

Чтобы быть настоящим командиром, надо верить в свою безупречность, а эта вера рождается от незапятнанной чести.

— За танковые войска, — я поднял бокал.

И мы выпили и за войска, и за Альбертину, нашу дорогую родину, и святого Георгия, покровителя всех танкистов. И обсудили “Пустынного дьявола”, нашу победоносную операцию, и то, как получили по носу зарвавшиеся северяне.

А потом пришел сержант, тот самый Сэм Дастерс, отхвативший сегодня по роже.

— Радары засекли лагерь неизвестных, сэр, — сказал он. — В пяти километрах к юго-западу.

— Наверное, беженцы, — сказал Даррел.

Мы связались с командованием и получили приказ проверить и, в случае чего, зачистить.

========== Глава 2 ==========

Его привезли в какой-то походный лагерь за городом, выволокли из грузовичка и поставили перед одноглазым альфой. Тот кивнул, и с Ноэля принялись стаскивать одежду.

— Вы не имеете права, — завырывался он и получил удар под колени, а потом сразу в живот. Ноэля стошнило от боли прямо на снег, под ноги одноглазому.

— Вот сучка, — равнодушно сказал кто-то, и его снова ударили.

— Не порть товар, Грег, — одноглазый начал расстегивать ремень.

— Не надо, — заплакал Ноэль, пытаясь закрыться руками.

Но его не стали насиловать и убивать, просто поставили на четвереньки и отхлестали по заднице. Сначала он кричал от каждого удара, но потом перестал различать их, так было больно.

— Будешь слушаться, дырка? — спросили его, и Ноэль поспешно закивал.