Рождественская конфетка

Хэнк возится за прилавком, и я подхожу ближе, чтобы посмотреть, что же он там делает. Одиночная конфорка стоит за стойкой, а на ней располагается небольшая мисочка с растопленным шоколадом. Он помешивает смесь и добавляет туда несколько кусочков зефира. Я наблюдаю за его запястьем, каждый раз когда он помешивает шоколад ложкой, его руки с со знанием дела создают что-то восхитительно вкусное, разнося по помещению потрясающий аромат сахара и шоколада.

― Немного дополнительной шоколадной глазури для печения из лесного ореха, ― говорит через плечо и затем выключает конфорку. Легким движением руки, Хэнк слегка поливает шоколадом, который теперь стал более тягучим из-за добавления кусочков зефира, печенье, что лежит на дне коробки.

Мой рот наполняется слюной, и отчаянное желание попробовать то, что он приготовил практически переполняет меня. Ненавижу свою слабость, а еще больше ненавижу мысленный образ того, как он неспешно подносит свои пальцы ко рту и начинает слизывать с них шоколад. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки и задумываюсь, каким образом собираюсь сбежать от него и его магазина, чтобы не натворить никаких глупостей, о которых буду жалеть.

Затем перевожу свой взгляд вновь на конфорку. Открытое пламя в помещение магазина, в месте скопления большого количества людей. Не безопасно и выходит за рамки свода городских правил. Улыбка растягивается на моих губах. И у меня появляется шанс, как уйти отсюда, не натворив никаких глупостей. У меня есть то, что поможет убрать отсюда его и этот мерзкий магазин.

― Ого. ― Хэнк запаковывает остальную часть сладостей. ― Ты улыбнулась впервые с того времени, как вошла сюда.

― Ты закончил? ― Я сильнее обнимаю себя руками в неосознанной попытке защититься от него. ― Мне нужно забрать эти коробки и наконец пойти домой. Не безопасно ходить одной в такое темное время суток.

Парень переводит взгляд на дальнюю часть стены, на которой висят часы, прямо над стеклянным автоматом со жвачками в виде шариков.

― Да, довольно-таки поздно. Мне нужно проводить тебя до дома.

― Что? ― Я тяжело сглатываю.

Он кладет еще парочку сладостей в коробки и затем запечатывает их.

― Как ты и сказала, тебе не следует ходить одной в такое темное время суток.

― Я-я не имела в виду, что ты должен провожать меня до дома. Я вполне могу…

― Это ничего, что ты не отважилась спросить об этом напрямую, не переживай, я понял твой намек. ― Он усмехается, делая вид, будто не понимает, что именно я имела в виду. Аррр, ох уж этот мужчина. ― Ведь я очень понятливый. ― Теперь Хэнк подмигивает мне.

― Нет. Спасибо большое. Я вполне могу и сама добраться до дома. ― Тянусь за коробками.

Но он опережает меня и берет их в свои руки, затем указывает подбородком, чтобы я направлялась к двери, и озорная искорка играет в его взгляде.

― Подожди здесь. Я только возьму свою куртку.

Глава 4

― Ты общаешься с кем-нибудь со школы? ― Я иду рядом с Олив, и коробки со сладостями находятся в моих руках.

― Тебе на самом деле не обязательно провожать меня. Я ходила одна на протяжении многих лет. ― Она держится ближе к зданиям и затем поворачивает голову к темным стеклам магазина компьютерных товаров Барта, когда мимо нас проезжает машина, ее шины издают визжащий звук из-за мокрого снега.

Я смело начинаю разговор первым.

― Я все еще иногда общаюсь с Грегом Фримонтом. А также иногда с Брендоном Эрлингом. Он владеет фермой примерно в двадцати милях от города. Раз в месяц мы встречаемся и играем в бильярд в Cooter.

― А что насчет Линды? ― она задает вопрос быстро, но от меня не ускользает нотка недовольства в ее голосе, затем девушка прикусывает губу, словно желая забрать обратно сказанные слова.

Я даже не задумывался о Линде на протяжении многих лет. Да, мы встречались в старших классах школы. Но, как вам это объяснить, это были больше типичные отношения, которые свойственны для старшеклассников. Она была черлидером, а я спортсменом. Все просто и понятно, не было и речи ни о каких чувствах. Мы расстались сразу же после выпускного. А сейчас Линда замужем за сыном шефа полиции, и у нее трое милых детей. Но что меня позабавило и немного ошеломило ― так это крохотные нотки ревности, что проглядываются в голосе Олив. Ревность — это значит, у нее есть чувства. А чувства означают, что у меня есть шанс. Это мне и было нужно.

Стараюсь сохранить спокойный голос, продолжая говорить.

― Я как-то видел ее в городе вместе с детьми. Мы не поддерживаем близкое общение.

Она быстро кивает.

― Точно, ее дети. Она же за мужем и все такое.

― Да. ― Мы поворачиваем направо в конце квартала и выходим на улицу, которая усажена дубовыми деревьями с двух сторон от дороги, это улица так же является началом более спокойной части города.

― Так что насчет тебя? Есть те, с кем ты до сих пор поддерживаешь отношения?

― Кендейс Турли, хотя сейчас она Кендейс Линкольн, и еще с парой человек.

Теперь настает моя очередь.

― А что насчет Пэйса?

Оливия переводит на меня взгляд, ее глаза в лунном свете наполнены восхитительным сиянием.

― А что насчет него?