Рождественская малышка миллиардера (ЛП)

Он высвободил её из платья. Она возилась с пуговицами на его рубашке. Он расстегнул её кружевной бюстгальтер цвета слоновой кости и опустился на неё. Ханна думала, что никогда не чувствовала ничего столь же эротичного, как ощущение его мощной груди напротив её, пока он не наклонил голову и не захватил её сосок в рот, облизывая и посасывая, пока все, что она могла делать - это стонать его имя, выгибая спину над кроватью, нуждаясь в большем.

— Боже, ты так красива, Ханна, — сказал он, его губы осыпали поцелуями и словами восхищения её разгорячённую кожу. Она задыхалась. Он, наблюдая за ней, поцеловал живот над трусиками. Она кивнула, и он, избавившись от её нижнего белья, издал низкий стон, когда она предстала перед ним полностью обнажённой. Она не чувствовала ни унции страха. С ним она была в безопасности. Его прикосновения ласкали её, говоря своими руками и поцелуями, как сильно он её желал, как он заботился о ней, когда не мог произнести ни слова. И когда она потянула его за брюки, он стремительно избавившись от них, накрыл её своим телом, в этот момент она могла думать лишь о том, как он в неё входит, заполняет её собой, излечивает её, любит её.

— За всю свою жизнь, я никогда не видел и не пробовал на вкус ничего более восхитительного, чем ты, — сказал он низким охрипшим голосом, нежно касаясь и целуя её тело, медленно опускаясь вниз. Все, что она могла сделать, это прижать его голову ближе к себе и просить, чтобы он никогда не останавливался. Она не понимала, что сказала это вслух, пока не услышала его приглушённый смех.

— Поверь мне, если я умру, именно так я хочу уйти. — Он прикасался к ней, терзал её изнутри пальцами, и впервые она почувствовала, как рассыпается на части. Он лежал на ней, его пальцы увеличивали свой эротический, настойчивый ритм, пока она не выгнулась рядом с ним. — Ханна, — прошептал он, тяжело дыша, — давай, дорогая. Я держу тебя. — И Ханна сделала это, распадаясь под ним на части, волна за волной в этой сладкой капитуляции. Когда она медленно начала приходить в себя, она потянулась к нему, зная, что этого было недостаточно, она не была бы цельной без него.

— Ты уверена?

Она кивнула, схватив его бедра и прижав их к своим. Он, опираясь на предплечья, медленно и осторожно вошёл в неё. Ханна знала, что такое сильное сдерживание, убивало его. Она откинула голову, а её руки медленно путешествовали вниз по его телу, пока она не схватила его за упругие ягодицы. — Войди в меня, Джексон, пожалуйста, — сказала она и, наконец, он одним мощным толчком полностью вошёл в неё. Боль была мимолётной, страсть снова завладела ею, пока все, что Ханна могла сделать, это ухватиться за него, притягивая к себе. Он продолжал вбиваться в неё снова и снова. Она выкрикнула его имя, впиваясь ногтями в его спину, даже не представляя, что она могла чувствовать такое. Полностью отказавшись, полностью отвернувшись от человека, которым, как она думала, она была ради этого ... сладкого рая и они оба, вместе сдались своей страсти.

***

Джексон смотрел на женщину, которая мирно спала в его объятиях, и удивлялся, как до неё, его жизнь казалась ему столь значимой. Он не жил ради кого-то, кроме себя самого, и теперь он живёт для неё и Эмили. Он наклонился, чтобы поцеловать её в макушку, такой естественный для него жест, который раньше он совершенно не использовал. Он услышал её тихий вздох, и крошечная улыбка появилась в уголке её соблазнительного рта. Она крепче к нему прижалась и продолжила спать. Он думал, что ничто и никогда не казалось таким правильным, как сейчас, Ханна в его объятиях и удочерение Эмили в процессе. Ничто никогда не разлучит их.

Вибрация его BlackBerry на стоящей рядом тумбочке прозвучала громко и резко. Он осторожно высвободился из объятий Ханны и потянулся к телефону. Это был его адвокат, Николас Райт. Он, Ник, и Итан вместе ходили в колледж, и он считал Ника хорошим другом, а также лучшим адвокатом в городе. Джексон встал, укрывая Ханну одеялом, и влезая в свои боксеры. Он вышел из комнаты и, закрывая за собой дверь, ответил на звонок.

— Джексон, прости, что я звоню так поздно. Я пытался связаться с тобой в течение всего дня, — сказал Николас, его голос звучал не мрачнее обычного.

— Да, я был занят женитьбой, помнишь? — сказал Джексон сухо, стоя перед окнами в гостиной.

— Хорошо, хорошо. Все прошло гладко?

Джексон усмехнулся. — Ну, она не оставила меня у алтаря, так что я думаю, что это хороший знак.

Когда он не услышал смеха своего друга на другом конце, он понял, что все серьёзно

— Я не знаю, как тебе это сказать, но со службой опеки над детьми связался человек, утверждающий, что он - отец Эмили.

Отец Эмили. Эти слова срикошетили по нему, и он почувствовал себя плохо. — Нет никакого отца, — прошептал он хрипло, глядя через плечо на закрытую дверь спальни.

— Мы не знаем наверняка, отец ли он ей. Мы проверим это, сделаем генетический тест на отцовство. Для паники нет причин.

— Кто он, Ник? Если он был с моей сестрой, он наркоман. Он, вероятно, охотится за деньгами. Мы можем откупиться…