Рождественская песнь в прозе (пер.Врангель)

Безъ сомнѣнія это была его гостиная, но какъ удивительно преобразилась она! Всѣ стѣны и потолокъ были роскошно разукрашены гирляндами сверкающей, свѣжей зелени, такъ что она казалась настоящей рощей, пестрѣвшей кроваво-красными ягодами. Кудрявая листва падуба, омелы и плюща отражала въ себѣ свѣтъ, какъ будто все это было увѣшано милліономъ маленькихъ зеркалъ. Въ каминѣ пылалъ яркій огонь, какого этотъ окаменѣлый очагъ не знавалъ ни во времена Марли, ни во времена Скрѵджа, ни много, много лѣтъ! На полу огромною кучею, образуя родъ трона, громоздились индюшки, гуси, всякаго рода дичь, жирныя куры, огромные куски мяса, молочные поросята, ветчинные окорока, цѣлыя сажени колбасъ, паштеты, пуддинги, корзины устрицъ, жареные каштаны, румянныя яблоки, сочные апельсины, сладкія груши, огромныя, дымящіяся кулебяки, груды печеній, торты и чаши съ горящимъ пуншомъ, наполнявшимъ комнату своимъ утонченнымъ ароматомъ. На верху всѣхъ этихъ прелестей, возсѣдалъ, какъ на тронѣ, великанъ, великолѣпный съ виду, такой веселый и румяный, что пріятно было на него смотрѣть. Въ рукахъ онъ держалъ зажженный факелъ, въ формѣ рога изобилія. Въ то мгновеніе, когда Скруджъ заглядывалъ въ пріотворенную дверь великанъ поднялъ надъ своею головою факелъ, и свѣтъ его озарилъ фигуру Скруджа.

— Войди! — закричалъ призракъ. — Не бойся поближе познакомиться со мною, мой другъ.

Скромно вошелъ въ комнату Скруджъ и склонилъ голову передъ духомъ. Это не былъ прежній суровый Скруджъ и, не смотря на добродушное и привѣтливое выраженіе глазъ призрака, онъ опустилъ передъ нимъ свои.

— Я Духъ наступающихъ Святокъ, — сказалъ призракъ. — Взгляни на меня!

Скруджъ почтительно повиновался. Духъ Святокъ былъ одѣтъ въ темно-зеленыя одежды, родъ мантіи, опушенной бѣлымъ мѣхомъ. Мантія такъ свободно висѣла на немъ, что его широкая грудь оставалась обнаженной, къ чему онъ, видимо, относился вполнѣ равнодушно. Изъ подъ ея глубокихъ складокъ виднѣлись его ноги, также обнаженныя. На головѣ у него была только корона изъ остролистника, усѣянная тамъ и сямъ маленькими сверкающими ледяными сосульками. Его черные, вьющіеся волосы свободною волною падали по плечамъ. Также свободно было его открытое лицо, его блестящій взоръ, его щедрая рука, его веселый голосъ, его непринужденныя манеры и весь его жизнерадостный обликъ. Старыя, на половину изъѣденныя ржавчиною ножны, но безъ меча, болтались у него на поясѣ.

— Тебѣ никогда не приходилось видѣть такого, какъ я? — воскликнулъ духъ.

— Никогда, — отвѣчалъ Скруджъ.

— Но развѣ ты не встрѣчался на жизненномъ пути съ младшими членами моей семьи? Я подразумѣваю (такъ какъ я самъ очень молодъ) моихъ старшихъ братьевъ, родившихся за эти послѣдніе годы? — продолжалъ призракъ.

— Не думаю, — отвѣчалъ Скруджъ, — я даже почти увѣренъ, что нѣтъ. А развѣ у тебя много братьевъ, Духъ?

— Больше тысячи восьмисотъ, — сказалъ духъ.

— Необыкновенно многочисленная семья, — прошепталъ Скруджъ. — Что должно стоить ея содержаніе!

Духъ наступающихъ Святокъ поднялся съ своего трона.

— Духъ, — говорилъ Скруджъ, — веди меня, куда хочешь. Прошлою ночью меня увлекли противъ моей воли и полученный мною урокъ начинаетъ приносить свои плоды. Если ты намѣренъ еще чему-нибудь научить меня, то я съ радостью воспользуюсь этою же ночью твоимъ желаніемъ.

— Прикоснись рукою къ моей одеждѣ!

Скруджъ съ силою вцѣпился въ край его мантіи: падубовыя вѣтви, омела, плющъ, кроваво-красныя ягоды, индюки, гуси, дичь, куры, ветчинные окорока, молочные поросята, колбасы, устрицы, паштеты, пуддинги, фрукты, пуншъ — все мгновенно исчезло. Гостиная, огонь въ каминѣ, красноватый свѣтъ, и даже самая ночь, все одинаково скрылось и Скруджъ съ призракомъ очутились раннимъ рождественскимъ утромъ на шумныхъ улицахъ Лондона, гдѣ множество людей, (подъ вліяніемъ жестокаго мороза) производили довольно странную по дикости звуковъ музыку, но которая, благодаря живости темпа, не была лишена извѣстной прелести, они сгребали снѣгъ съ тротуаровъ своихъ домовъ и сметали его съ крышъ, къ безумной радости дѣтей, восхищенныхъ при видѣ падающаго внизъ на улицу снѣга, разсыпавшагося тысячью маленькихъ искусственныхъ лавинъ.