Рождественская сказка

Буццати Дино РОЖДЕСТВЕНСКАЯ СКАЗКА

Мрачен и угрюм старинный епископский дворец. Из высоких стрельчатых стен сочится влага. Жутковато в нем длинными зимними ночами. При дворце церковь; она такая огромная, что обойти ее не хватит жизни. В ней множество часовен и ризниц. После многовекового запустения оказалось, что некоторые из них ни разу не использовались по назначению. Что может делать там одинокий архиепископ в рождественскую ночь, пока горожане веселятся и празднуют? Что придумает он, дабы разогнать тоску? У всех какая-нибудь отрада: у малыша паровозик и клоун, у его сестрички — кукла, у матери — дети; больной не теряет надежды, старый холостяк коротает вечер с приятелем, а пленник с трепетом прислушивается к голосу, доносящемуся из соседней камеры. Что же делает архиепископ, спрашивали друг у друга горожане.

Усердный дон Валентине, секретарь его преосвященства, улыбался, слушая, как они спорят: ведь у архиепископа есть Бог. Когда в рождественскую ночь его преосвященство стоит один-одинешенек на коленях посреди пустынной, промерзшей церкви, то на него жалко смотреть. Но это только кажется. На самом деле он там не один. Он не ощущает холода, не чувствует себя покинутым; он видит, как Дух Божий разливается по храму: неф заполнен до предела, даже двери закрываются с трудом, и хоть в храме не топлено, но стоит такая жара, что в склепах достославных аббатов просыпаются белые черви и, выползая на поверхность, просовывают свои головы сквозь решетку исповедальни.

Так выглядела церковь в канун Рождества; там царил Бог. И хотя это не входило в его обязанности, кроме рождественской елки, жареной индюшки и шампанского дон Валентине старательно готовил для своего прелата молитвенную скамеечку. Он был весь поглощен своими заботами, когда в дверь постучали. "Кто бы мог стучать в двери храма в рождественскую ночь? — подумал дон Валентине. — Мало они все молились, что ли? Взяла же охота не вовремя!"

И пошел открывать.

Вместе с порывом ветра в церковь вошел нищий оборванец.

— Да у вас тут всюду Дух Божий! — воскликнул бродяга, блаженно оглядываясь. — И сколько! Вот красотища-то, аж снаружи видать… Монсиньор, дайте и мне немножко, ведь сегодня Рождество.

— Это не мое, это для его преосвященства, — отвечал секретарь. — Он скоро придет сюда молиться. Архиепископ и так от всего отрекся ради святости, не хочешь же ты, чтобы я лишил его Духа Божьего. И потом, никакой я не монсиньор.

— Ну хоть чуточку, падре. Смотрите, сколько тут у вас благодати. Архиепископ даже не заметит.

— Я же сказал тебе: нельзя. Ступай, церковь закрыта. — И он выставил нищего на улицу, подав ему пять лир.

Но едва лишь тот вышел, как Дух Божий покинул храм. Дон Валентине растерянно озирался по сторонам, с надеждой поднимал глаза к сумрачным сводам: Бога там не было. И торжественное убранство церкви: колонны, статуи, балдахины, канделябры — все вдруг утратило таинственный и праздничный вид, стало скучным и угрюмым. До прихода архиепископа меж тем оставалось не так много времени.

В смятении дон Валентине выглянул на улицу, окинул взглядом площадь. Пусто. Несмотря на Сочельник, никаких следов Божьего присутствия. Из светящихся окон доносились смех, звон бокалов, музыка и даже брань. Но где же колокола, где церковное пение?

Дон Валентине шагнул в темноту и пошел по оскверненным улицам, а вслед ему неслись звуки безудержного веселья. Впрочем, он знал, куда идти.

Вот и дом, где вокруг праздничного стола собралось дружное семейство. Взрослые и дети смотрели друг на друга с любовью, и над ними витал Дух Божий.

— С Рождеством вас, падре, — сказал хозяин. — Не окажете ли нам честь?

— Я спешу, друзья мои, — отвечал дон Валентино. — По моему недосмотру Бог покинул храм, где вскорости собирается творить молитвы его преосвященство. Не одолжите ли мне вашей благодати? Ведь вам и так хорошо вместе…

— Дражайший дон Валентине, — сказал хозяин дома, — вы забываете, что сегодня Рождество. Как же я могу в такой день лишить моих детей милости Божьей? Я удивлен вашей просьбой.

Как только он это сказал. Дух Божий покинул дом, улыбки сползли с лиц, а румяный жареный каплун показался безвкусной жесткой коркой.

И снова дон Валентине отправился бродить по пустынным черным улицам. Через какое-то время он опять увидел Бога. Это было у самых городских ворот, за которыми расстилалась, мерцая в темноте, покрытая снегом равнина. Над полями и над деревьями, будто ожидая чего-то, парил Бог. Дон Валентине упал на колени.

— Что ты тут делаешь? — спросил у него крестьянин. — Или простудиться захотел? Холод-то какой!

— Посмотри туда, сын мой, разве ты не видишь?

Крестьянин без удивления взглянул на Бога.

— А-а, это наш, — пояснил он. — Каждый год в рождественскую ночь он спускается с небес благословить наши поля.

— Послушай, — сказал ему священник, — дай и мне частицу Божьего благословения. Бог покинул наш город, даже в церквах его нету. Дай мне хоть чуточку, чтобы архиепископ мог отпраздновать Рождество.