Рождественские новеллы зарубежных классиков

Так рассказывал мне дедушка, а огонь пылающего очага освещал его длинную седую бороду, серую шапочку, опушенную мехом, и грубое, старое платье. Я смотрел на его лицо с кроткими серьезными глазами и доброй улыбкой, и мне казалось, что я вижу перед собой одного из тех святых, которым молятся у нас в долине. Я думал также о том, как он должен был страдать за меня и за отца, и при этой мысли глаза мои наполнялись слезами.

Но мы решили отвлекать друг друга от грустных мыслей, потому я скрывал свои слезы.

Дедушка показал мне еще несколько работ, которыми занимаются горцы в зимнее время. Как я завидую людям, которые могут скоротать зиму постоянной работой! Если бы, например, у меня были материалы и инструменты и если бы я умел вырезывать из дерева такие прелестные вещи, какие делают в Бернском Оберланде, или если бы я умел изготовлять часы, как часовщики в Шо-де-Фоне и в долинах швейцарских озер, как я был бы счастлив! Даже если бы я делал грубые деревянные бочки и ведра, как другие жители гор, и то я был бы доволен: работа облегчает самое тяжелое существование.

При свете лампы или огня на очаге я плету сиденья из соломы, но даже эту грубую работу приходится оставлять в то время, когда мы должны сидеть в темноте. Тогда мне остается только одно утешение – слушать рассказы дедушки и разговаривать с ним. Если бы этот могильный мрак сопровождался еще могильным молчанием – наше положение было бы ужасно!

23 декабря

Дедушка жалуется на боль и онемение членов. Каждое утро мы с ним ходим некоторое время взад и вперед по нашей темнице. Это необходимо для нас обоих. Дедушка при этом опирается на мое плечо.

Сегодня он разулся и протянул к огню ноги, и я заметил, что они сильно опухли. Он уверяет, что это бывало и раньше и что нечего беспокоиться.

Я постоянно напоминаю ему, что он должен выпивать несколько глотков вина для поддержания сил. Вообще, он, видимо, заботится о своем здоровье только для того, чтобы не беспокоить меня.

Боже, сохрани мне друга, может быть, единственного на земле!..

24 декабря

– Часть дня мы слепые, – сказал дедушка, – и потому нам нужно приучать себя работать, насколько возможно, ощупью. Попробуем плести из соломы в темноте, может быть, привыкнем.

Мы сделали первую попытку, и наша работа вышла довольно недурно. В другой раз, вероятно, выйдет еще лучше. Я хочу попробовать делать соломенные шляпы. Мне очень хотелось бы научиться этому мастерству, оно не трудно, я видел, как делали шляпы маленькие пастухи в горах.

25 декабря

Этот святой день мы посвятили молитве и разговорам о Спасителе. Я никогда не забуду мои беседы с дедушкой. Сегодня он так много и трогательно рассказывал мне о рождении Спасителя, Его земной жизни, страданиях и смерти. Он передал мне много проповедей, притч и бесед Его с учениками, полных божественной прелести. Я слушал его, и мне казалось, что я стою в нашем старом храме, кругом меня толпятся друзья и соседи, раздается церковное пение и звон колоколов.

О, как счастливы люди, которые могут соединяться для молитвы и расходиться для работы!

Если мне суждено когда-нибудь сойти с гор, то я скажу своим братьям и друзьям:

– Если бы вы пробыли, как я, столько времени в одиночестве, вы почувствовали бы, как вы любите всех людей и как неразумны поселяющие смуту и вражду между людьми. Вы осознали бы, что не хорошо быть человеку одному, и возлюбили бы ближнего своего, как самого себя.

26 декабря

Сегодня утром дедушка чувствовал себя нехорошо и не пил свою порцию молока. К счастью, это продолжалось недолго, скоро ему стало опять лучше.

Он очень терпеливо переносит свои страдания.

– Слушай, Луи, – сказал он мне, – я все время надеялся дожить до нашего освобождения. Это было мое единственное желание. Я передал бы тебя отцу и умер бы спокойно. Но, кажется, Богу угодно взять меня к себе раньше, и, может быть, тебе предстоит остаться одному в этой хижине. Не пугайся и не приходи в отчаяние. Что я теперь для тебя? Обуза, тяжести которой ты не замечаешь только потому, что любишь меня. Ты делаешь один все необходимое для нашей жизни. Я передал тебе некоторый опыт, которого тебе не хватало, и, мне кажется, моя обязанность исполнена. Будь мужествен, как я, и смотри смело в будущее, приготовляясь к разлуке, которая наступит, может быть, скорее, чем мы ожидаем. Впрочем, как знать: может быть, твои заботы обо мне и осторожность в пище еще поддержат мою жизнь и я увижу еще весну.

Я ничего не отвечал, слезы душили меня. Мы долго молчали, пока я не пришел в себя и не принялся плести в темноте свою солому.

Вечером дедушка опять не пил молока, и, видя, что его порция остается, он научил меня сделать из нее сыр.

– Видишь, – сказал он, улыбаясь, – оказывается, что я еще могу тебе пригодиться на что-нибудь.

За неимением сыворотки мы заквасили молоко уксусом. Затем я влил его в глиняную форму и поставил; завтра мы увидим, что из этого выйдет.