Рождественские желания

— Они всегда уезжают на Рождество, — говорит Джордж, глядя на щенка. Поднимает взгляд на Бригса и прищуривается, принимая какое-то внутреннее решение. — Собака может остаться. Но если нагадит, это твоя проблема. Завтра мы вернем его туда, где ему и место. И хотя ты все знаешь… Я буду приглядывать за тобой.

Словно в ответ на это, Винтер смотрит на Джорджа и высовывает язык.

Рождество приближается к веселому концу.

Глава 8 ЛАКЛАН

Уже поздно, когда мы с Кайлой, наконец, уходим спать. Джессика и Дональд сидят у огня, Джессика пьет херрис, который не смела выпить передо мной, разговаривает и слушает последнюю рождественскую музыку. Я знаю, что у нас все еще будет рождественская музыка завтра в День подарков, но Рождество будет отличаться от всех остальных. Это последний раз, когда оно имеет значение.

Бригс в своей комнате с собакой, вероятно, пытается понять, как будет прощаться утром, а Джордж, полагаю, заснул в своем кресле.

Помимо еле слышной музыки, в доме тишина. Снег прекратил падать, присоединяясь тем самым к безмолвию.

И Кайла, прекрасная Кайла смотрит на меня с такой огромной любовью, что мое сердце с трудом способно принять ее.

— Лаклан, — говорит она, прижимаясь ко мне своим обнаженным телом, и я закрываю глаза от ощущения ее сладкого тепла на моей коже.

— Да, любимая?

— Я хочу работать с тобой, — шепчет она.

— Что? — я прерываюсь, думаю, что она, должно быть, шутит. — Ты издеваешься?

— Нет, — быстро говорит она. — Нисколечки. Я хочу помогать тебе в «Любимом Забияке». Думаю, ты прав. У меня действительно получиться хорошо.

Я поворачиваюсь, оказываясь лицом к ней, ее кожа освещена голубым лунным светом.

— Почему ты передумала?

Она проводит пальцами по моим татуировками, пристально глядя на них.

— Потому. Я хочу помочь. Хочу быть частью всего, что ты делаешь, — она смотрит на меня, и ее глаза сверкают. — Я люблю тебя. Так сильно. И знаю, ты пытаешься помочь мне, но ты так же просишь меня стать частью чего-то большого и значимого. И я хочу этого. Если ты помогаешь мне, я тоже хочу помочь тебе.

Я очень тронут этим, но все же боюсь.

— Не хочу, чтоб ты чувствовала давление с моей стороны. Я лишь хочу, чтоб ты была счастлива.

— Я счастлива, — решительно говорит она. — С тобой. Лаклан… сегодня. Черт, каждую ночь. Каждый день. Ты продолжаешь удивлять меня. Ты заставляешь меня все сильнее и сильнее влюбляться в тебя, настолько, что когда я вернулась домой, и случилось все то дерьмо, что случилось, мысли о тебе заставляли меня продолжать двигаться дальше. Шанс, что, возможно, я увижу тебя снова. Я не хочу ничего испортить. Хочу быть с тобой до тех пор, пока могу, и, если работа в «Любимом Забияке» может помочь моей мечте стать реальность, ну, я хочу такую реальность.

— А твоя работа в качестве автора…

— Моя работа автора всегда будет. Буду продолжаться пытаться искать себе место. Но пока этого не случилось, вот где я хочу быть.

— Ты понятия не умеешь, каким счастливым только что сделала меня, — говорю я ей, и мой голос срывается. Я притягиваю ее ближе, целуя макушку, затем лицо, полностью поглощенный своими чувствами к ней. Они мерцают, словно глубокое пламя, и у меня нет никакого желания тушить его.

Я лишь хочу раздувать его, это пламя, пока оно не поглотит нас обоих.

Возвращаюсь на кровать, отрывая губы от ее щёки, к ее рту, ключице и вплоть до середины ее тела. Она медленно извивается подо мной в томительном ожидании.

Я облизываю ее бедра, а затем прячу лицо между ног. Ее запах делает меня тверже, чем камень, и я безумно и отчаянно желаю оказаться внутри нее, но сначала решаю потворствовать своему языку, желая давать, давать и еще раз давать. Прошло всего несколько дней, но они кажутся вечностью.

Кайла на вкус невероятно хороша, как и всегда, и я стону в нее, вибрации заставляют ее захныкать. Мой язык кружит по ее клитору, прежде чем погрузиться в нее.

Она мокрая, как грех, и возбуждается ещё больше, вращая бедрами на моем лице. Жадная, жадная девочка. Именно за это я ее и люблю.

Затем ее руки оказываются в моих волосах, сильно сжимая их в кулаки, и она разводит ноги шире, требуя большего. Я отступаю, желая подразнить ее, и нежно дую на ее киску, пока она не начинает умолять.

Я атакую ее языком, проскальзывая внутрь и снова выходя. Она такая шелковистая и тугая, что вскоре, когда я прижимаю язык к ее клитору, она кончает, ее бедра обнимают мою голову и сжимают ее, кожа пульсирует под моими губами. Ей удается не кричать так громко, как она делает обычно, но ее низкие стоны беспощадны.

Я не могу не посмотреть наверх. Она изо всех сил сжимает простыни, выгибая спину, ее прекрасный рот открыт. В любую другую ночь, думаю, она бы умоляла попробовать на вкус мой член, но сегодня я хочу быть настолько глубоко внутри нее, насколько это возможно. Я нуждаюсь и жажду нашего соединения.

Встаю между ее ног и, хватаю ее за бедра, притягивая ближе и удерживая ноги на весу. Располагаюсь около ее входа, настолько мокрого и готового, как второй дом. Мой единственный дом.