Рождественский кинжал

Это заявление адресовалось инспектору. Тот и не собирался останавливать Паулу. Он тоже очень устал и хотел спокойно, в тишине, подумать над этим делом. Бэкстоун не считал, что продолжение расследования в ночное время принесет ощутимые результаты. Как всякий непрофессионал, инспектор питал глубокую веру в искусство специалистов и сейчас надеялся на те открытия, которые могут сделать полицейские эксперты. Так что он официально объявил, что пока вопросов к присутствующим больше не имеет.

Валерия вновь потребовала отпустить ее домой, утверждая, что не сомкнет глаз, если останется в Лексхэме. Инспектор Бэкстоун сообщил, что присутствие Валерии необходимо для ведения дела, и, безжалостно оставив ее товарищей по несчастью убеждать девушку в том, что добраться до Лондона в одиннадцать часов вечера накануне Рождества практически невозможно, присоединился к своему помощнику, который работал в кабинете. Через двадцать минут все услышали, как от парадного входа отъехали полицейские машины. Валерия, судя по всему, начала было приходить в себя, но тут же остановила этот процесс, обнаружив, что один полицейский остался в доме на всю ночь.

Мод, чье непоколебимое спокойствие не нарушили потрясающие события этого дня, привела всех в отчаяние, возобновив поиски «Жизни императрицы Австрии». Паула, объявив, что ей надо побыть одной или она сойдет с ума, отправилась наверх в свою комнату, а Стивен вызвал благодарность Матильды и возмущение всех остальных, сказав, что необходимо что-нибудь выпить. Даже Джозеф заметил, что он выбрал неподходящий момент для кутежа. Однако, как только прозвучало слово «кутеж», все немедленно перешли на сторону Стивена. Мотисфонт сказал, что даже собаки в этом доме заслужили глоток спиртного. После некоторого размышления он добавил, что не совсем это имел в виду, но, когда Стивен спросил у него с притворной любезностью, что же он все-таки хотел сказать, Мотисфонт обнаружил, что объяснить не может, и запутался в неоконченных предложениях.

Старри, поняв, что хозяева решили выпить, подавленно извинился – под воздействием обстоятельств он забыл принести обычный поднос с коктейлями в гостиную – и удалился исправлять свое упущение.

Валерия, молчавшая почти десять минут, вдруг объявила о своем намерении позвонить матери. Никто не стал возражать, хотя по выражению, появившемуся на лице Стивена, все заключили, что он не был сторонником этой гениальной идеи.

Когда Валерия вышла из комнаты, Матильда подошла к Стивену и тихо спросила:

– Кто наследник?

Он пожал плечами.

– Ты?

– Не знаю. Не думаю, что дядя успел написать завещание, перед тем как в него всадили нож.

– Джо целый день намекал на это.

– Господи, Джо!..

– Кому знать, как не ему.

– Ответ – никому. Жаль, что тебя впутали во все это.

– Не трать на меня свою жалость: у меня несокрушимое алиби, – легко ответила Матильда. – Я совсем не хочу оклеветать тебя, Стив, но у меня есть одна просьба, с которой я хотела бы обратиться к тебе от имени всех нас.

Он посмотрел на нее, внезапно нахмурившись. – Ну?

– Если ты стащил у Мод книгу, ради бога, верни ее!

Стивен рассмеялся, но его смех показался ей неестественным.

– Я не брал.

– Ты же не в детском саду! – сурово сказала Матильда.

– Меня тошнит от этого треклятого романа! – взорвался он. – Я уже говорил тебе, что не знаю, где эта книжонка!

Стивен встал и перешел в другой конец комнаты. Матильда видела, что нервы у него на пределе, и жалела, что рассердила его.

Вошел Старри с подносом; Мод и его спросила о «Императрице Австрии». Дворецкий презрительно процедил, что ничего такого на глаза ему не попадалось, но обещал навести справки.

– Очень неприятно, – заявила Мод. – Как бы я хотела вспомнить, куда ее положила. Перед тем как гасить свет, я всегда двадцать минут читаю в постели. Это отлично усыпляет. Я как раз дошла до Рудольфа. Того, который покончил с собой.

– И что успокаивающего вы в этом находите? – спросил Стивен через плечо.

– Это отвлекает, – туманно ответила она. Матильда подумала, что о доброте Джозефа можно сказать многое, если всего лишь со вздохом, тут же подавленным, он поднялся со стула и предложил свою помощь в поисках книги. Матильда боялась, что он пристанет с вопросами к Стивену, но, хотя Джозеф и бросил задумчивый взгляд на его неподвижный профиль, видно, все же почувствовал, что момент неблагоприятный, и ничего не сказал. Было бы нечестно, если бы он, на кого выпали основные тяготы сегодняшнего вечера, был вынужден вести совершенно бесполезные поиски в одиночку, поэтому Матильда поднялась и предложила свои услуги. Мод-ровно поблагодарила ее и вернулась к своему месту у камина.

– Мод могла оставить ее в бильярдной, – предположила Матильда. – Она заходила туда перед самым чаем.

В бильярдной вообще не было никаких книг, но вид поблескивающей на свету рождественской ежи заставил Матильду и Джозефа снова пережить горькие события этого дня. Джозеф пару раз всхлипнул и сделал трагический жест в сторону цветных шаров и блестящей мишуры.

– Что вы собираетесь с ней делать? – спросила Матильда. – Сейчас это дерево несколько неуместно.