Рождественский кинжал

– Он и хотел, чтобы ты так думал, – торжественно выпрямился Хемингуэй. – Ты забываешь, Джозеф был актером. Ну вот. Я немного знаю сцену. Вернее, много. Джозеф сколько угодно может говорить мне о том, что он играл Гамлета, Отелло и Ромео! Я не верю ему! Больше того, никогда не верил! У него на лице написано, что он не трагический и даже не комедийный, а характерный актер. Он играл бедного старика отца, который не мог выплатить ренты, в «Нечестивом бароне» или в «Что случается с девочками в восемьдесят лет». Он был дворецким в полусотне комедий. Он был первым могильщиком в «Гамлете»! Он был...

– Хорошо, я понял! – дошло до сержанта.

– И если я не очень ошибаюсь, – продолжал Хемингуэй, – наиболее удачная его роль – роль доброго дядюшки в мелодраме под названием «Рождество в Лексхэме» или «Кто убил Ната Хериарда?». Должен признать, очень талантливая игра.

– Не понимаю, как вы все увязываете, сэр! Правда, не понимаю! Я еще мог бы понять ваши подозрения, если бы он заставил своего брата написать завещание в свою пользу. Но он этого не сделал! Он заставил Натаниеля оставить все деньги Стивену Хериарду.

– В этом он умнее тебя, мой мальчик. Несмотря на то что он начал свою карьеру в конторе поверенного, он забыл маленькую формальность: свидетели не видели, как подписывалось завещание. Не надо многое знать о законах, чтобы понимать, что подпись на завещании должны засвидетельствовать. Ты слышал, мисс Хериард сказала, он забыл вписать какой-то пункт. Она имела в виду пункт о заверении завещания. Если его нет, то для того чтобы завещание утвердили, свидетели должны присягнуть, что они видели, как его подписывали. Так что, если бы Стивена и не признали виновным в убийстве, у Джозефа в рукаве был козырь. Спустя соответствующее время, когда дело было бы закончено, выяснилось бы, что завещание не в порядке.

– Да, но выяснилось-то не спустя соответствующее время, – возразил сержант. – Выяснилось сегодня, а дело еще совсем не закрыто.

– Да, – подтвердил Хемингуэй. – Не закрыто. Я говорил: у меня предчувствие, что все происходит быстрее, чем кто-то рассчитывал. Добрый дядя Джозеф не учел мистера Высокий стиль. По каким-то причинам, которые у меня не было времени выяснить, все выплыло наружу и Старри проболтался. Не думаю, что Джозеф этого хотел. Он не хотел, чтобы Старри вылезал со своей репликой раньше времени.

Сержант Вер почесал в голове:

– Когда вы говорите об этом, сэр, – звучит правдоподобно. Но я бы сказал, слишком это хитроумно для такого парня, как Джозеф Хериард.

– Это потому, что ты думаешь, он просто бездарный актер с золотым сердцем. Но ты не должен упускать и такую возможность: он может быть чертовски хорошим актером на сцене и при этом бессердечным в обычной жизни. Сопоставь все, что мы слышали об этом Рождестве! Ты же сам узнал массу всего от слуг.

– Ну, я не придаю большого значения тому, что они сообщили, – с сомнением сказал сержант.

– Я тоже не обращаю внимания на то, что, как они сами считают, они нам сообщили. Но слуги рассказали тебе много всего, чему они сами не придают никакого значения. Именно это и ценно! Что ты скажешь о том, что Джозеф развешивал гирлянды и ветки остролиста по всему дому, пока не довел Натаниеля до такого состояния, что тот готов был убить его?

– Ну и что из этого? – изумился сержант.

– Все сходится, – продолжал Хемингуэй. – Добрый дядя Джозеф старался изо всех сил, чтобы создать веселую и радостную атмосферу для тех людей, которые хотели этого не больше, чем Натани-ель. И это даже он должен был понимать! Фактически добрый дядя Джо довел своего брата до белого каления. Он действовал Натаниелю на нервы. Этого он и добивался. Он делал все, что не нравилось Нату, начиная с украшения дома и заканчивая похлопыванием по спине, когда у того разыгрался ревматизм.

– Да, но он из тех, кто всегда наступает на мозоль, – заспорил сержант.

– Он и хотел, чтобы все так думали, – сверкнул глазами Хемингуэй. – Подожди, и я докажу тебе, что бестактность дяди Джозефа – доминирующая черта этого дела. Собрав воедино всю информацию, которая у нас есть, что мы получим?

– Джозеф старается поддержать мир, – с готовностью ответил сержант Вер.

– Ни в коем случае! Джозеф подливает масла в огонь! Вот это более похоже на правду. Человек, который хочет мира, не приглашает совершенно несовместимых друг с другом гостей к старому скупердяю с плохим настроением, у которого уже вырос огромный зуб на большинство из них.

– Но все говорят, что Джозеф всегда пытался смягчить ссоры!