Рождественский пирог

Могилка оказалась крохотной, но в такую погоду, наверное, и ее вырыть было нелегко. Эдвард зачитал прощальные слова из книги в кожаном переплете и скорбно внес имя Джики и дату его смерти в список усопших любимцев рода Стентонов. Тоби с Евой положили на могилку кривоватый венок из плюща, а Джокаста сунула мне бутон пуансетии, дабы я пристроила его сверху. Мы все слегка, но искренне всплакнули, после чего мне значительно полегчало, и мы поспешили в «Аббатство». Я заметила, что Одесса, немного отстав, положила на могилку несколько прутиков и развернула их каким-то особенным образом.

Дэйви перебрался за рояль и продолжил играть мелодии, в названиях которых упоминались обезьяны (таких, как ни странно, оказалось немало), а Джокаста с детьми сочинила грустный стишок на смерть Джики. Эдвард разлил всем виски, но я категорически отказалась.

— На поминках принято пить, — строго сказал Дэйви.

— Но я ненавижу виски! — взмолилась я.

Улучив момент, я улизнула наверх, намереваясь отыскать укромный уголок и все хорошенько обдумать.

Устроившись в старом шезлонге в самом темном углу библиотеки, я уставилась перед собой невидящим взглядом. Что же делать? Всерьез ли говорил Алекс? Конечно, втайне я мечтала и даже надеялась на такой поворот событий, но ведь на самом деле все произошло исключительно благодаря жульничеству Одессы. А что, если Алекс сам не знает, чего хочет?

Додумалась я только до одного: принять решение здесь я не смогу. Только дома. Только в одиночестве. Пора мне покинуть «Аббатство».

Глава двадцать пятая

Легко сказать — покинуть. Но как? Праздники были в самом разгаре. Удивительно, но в предновогоднюю ночь никаких особых событий у Стентонов не намечалось. Все остальные дни были отмечены играми, трапезами или еще чем-то традиционным. Хотя, если они в полночь собираются на крыше и воют на луну, приветствуя наступление Нового года, меня бы это нисколько не удивило.

Я спустилась в зал и громко объявила, что мне нужно домой, и попросила Дэйви отвезти меня на вокзал.

Все тут же загалдели, лишь Алекс молча развернулся, бросился к лестнице, скачками поднялся к себе и грохнул дверью. От такой несправедливости я разревелась, меня переполняли горечь и страх. Горечь оттого, что все происходило слишком поспешно, а причины страха были настолько очевидны, что тут и объяснять нечего. Дэйви, как лучший друг, мягко выпроводил меня на кухню и заварил свежего чаю. Одесса тем временем готовила бутерброды — на поминках ведь положено есть, безразлично подумала я.

— Поппи, даже если поезда уже пустили, они все битком, — сказал Дэйви.

Я кивнула:

— Знаю. Я не могу тебе объяснить, но мне просто хочется домой. Здесь так замечательно, но, чтобы поверить в реальность происходящего, я должна оказаться дома. Понимаешь?

Одесса приготовила пакет с бутербродами и поставила передо мной:

— Пригодится в этом паршивом поезде. В общем, я с тобой не прощаюсь, дорогушечка, потому как вернешься ты скоро. И не бойся, все будет хорошо. — С этими словами она вышла.

Мы с Дэйви переглянулись.

— Должен признать, она еще ни разу не ошибалась. Ужасно, правда? — задумчиво произнес Дэйви.

— М-м, возможно, — неуверенно ответила я.

— Ну что ж, тогда пошли, раз настаиваешь.

Я поспешила за своими пожитками. К моему удивлению, Джокаста и Табита уже упаковали мои вещи и ждали меня с чемоданом у лестницы. Вот это фокус! Им что, так не терпится от меня избавиться?

— Поппи, дорогая, — мягко сказала Джокаста, сжимая мою руку, — не думай, что мы хотим, чтобы ты уезжала. Нет, нам этого совсем не хочется. Но я понимаю, тебе нужно подумать. У меня было точно такое же состояние, когда Эдвард сделал мне предложение. Я тут же уехала домой и очень серьезно размышляла, мучилась сомнениями несколько дней. Но потом Эдвард прислал мне такой необыкновенный бриллиант, и я…

— Хватит, мама, — перебила ее Табита. — Думаю, она просто хочет уехать.

Она крепко меня обняла и прошептала на ухо:

— Обязательно возвращайся. Обещаю, тебе не придется воспитывать моих крошек, я что-нибудь придумаю, только ты обязательно возвращайся, ладно?

Я обняла ее и сбежала вниз, где меня ждали дети, Том, Димелза и Эдвард. Алекс так и не появился.

Уже сидя в машине, я оглянулась на «Аббатство». Силуэт замка четко вырисовывался на фоне холодного зимнего неба, осыпающиеся драконы все так же сторожили крышу.

— Дэйви, смотри! Драконы на крыше. Может, это и есть тайна вашего семейного девиза — драконы, стерегущие золотые сокровища? Клад ведь был прямо под ними!

Дэйви молча кивнул, и мы поехали прочь от «Аббатства». Дети бежали вслед за машиной, пока дорожка не пошла резко под уклон. Я вяло помахала всем рукой, все еще выискивая взглядом Алекса, но он так и не вышел. Наверное, стоило попытаться с ним поговорить, а не бежать в спешке. Я-то надеялась, что он захочет попрощаться, договориться о встрече, пообещает позвонить или приехать. Но такого я никак не ожидала.

Мимо проносились поля и луга, и скоро мы уже катили по главной улице Бодмина, ведущей к вокзалу.