– Кажется, я схожу с ума, – бесстрастно заметил я. Сквозь оконное стекло мне было хорошо видно, как падает снег. – Здесь только что лежали две вещи…
– Какие вещи? – спросил японец.
– Это не имеет значения! – отмахнулся я, прикусив губу. – Юкио! – воззвал я к нему. – Кого не было в гостиной, когда ты пришел сюда?
– Никого, – развел он руками. – Гости закончили игру и разошлись по комнатам…
– Час от часу не легче! – воскликнул я. – Ты кого-нибудь видел, когда пришел сюда? – спросил я в надежде, что моему ангелу-хранителю удалось-таки что-нибудь заметить!
– Нет, – покачал головой Кинрю. – Когда я пришел, в комнате никого не было, да и на лестнице – тоже! – добавил он.
– Как ты нашел меня? – спросил я моего самурая.
– Яков Андреевич, – покачал он головой, – я догадался о том, что вы задумали, еще когда услышал, как вы разговаривали с мисс Браун! Естественно, – проговорил он с видом дельфийского оракула, – когда вы исчезли из гостиной, я понял, что вы отправились сюда, и поспешил вслед за вами, чтобы помешать вам наделать глупостей!
Я с трудом проглотил его слова, но все-таки заставил себя смолчать в ответ. Мой самурай обладал слишком ранимым сердцем, чтобы я мог позволить себе терзать его!
– Кто же это мог быть? – пробормотал я, задвигая на место диванные ящики.
– Должно быть, кто-нибудь из гостей, – глубокомысленно заключил мой Золотой дракон.
– Уж это-то верно, – ответил я. – Не призрак же покойного князя Николая Николаевича!
Сказав эти слова, я невольно подумал про его похороны. Как единственному масону в имении мне еще предстояло позаботиться о том, чтобы Титова предали земле в соответствии с погребальным обрядом братства. Мне предстояло еще сказать на этой церемонии несколько прочувствованных и красивых слов. В этом и состоял мой последний долг перед Николаем Николаевичем, если не считать того, что я поклялся себе обязательно разыскать и покарать его убийцу.
Я в последний раз окинул комнату англичанки изучающим взглядом, но ничто более не привлекло моего внимания в апартаментах мисс Браун. Хотя я еще не успел просмотреть шкаф с одеждой, но вряд ли это было бы возможно в присутствии моего Кинрю.
– Господин Кольцов? – на пороге неожиданно возникла сама мисс Браун. – Что вы здесь делаете? – вознегодовала она.
– What happened? – Мери-Энн перешла на родной язык, что, как я заметил, случалось с ней, когда она сильно нервничала.
– Ничего не случилось, – ответил я с одной из своих самых обворожительных улыбок, действующих на слабый пол, словно удар грозовой молнии. – Мы искали вас, – добавил я.
– С вами могло приключиться какое-нибудь несчастье, – пришел мне на выручку Кинрю.
Я видел, что Мери-Энн мне не поверила, но это, говоря откровенно, меня не особенно волновало. Гораздо больше меня занимала мысль о том, куда мог подеваться шейный платок и перчатки? И вообще, почему они все-таки исчезли? И как была связана мисс Браун с господином Станиславом Гродецким?
Спустя полчаса мы вернулись в столовую, где на этот раз и в самом деле уже подавали обед. Даже Ольга Павловна соизволила пожаловать к столу, несмотря на глубокий траур и скорбь. Она присела во главе стола, как и полагалось хозяйке.
Отсутствовали только горе-брахманы да батюшка, которого княгиня, в знак особого уважения, поселила в кабинете покойного.
Его подождали минут пятнадцать, но потом все-таки решили начинать трапезничать без него. И только пододвинув к себе аппетитную кулебяку да рябчиков под белым соусом и хрустальный бокал с вензелем князя, до краев наполненный венгерским, я понял, что здорово проголодался.
Стол обходил лакей с завернутой в салфетку бутылкой. Мира бросала на меня нежные взоры, Кинрю потупился и не смотрел по сторонам, англичанка сидела за столом окаменевшая, будто бы неживая. Один только Гродецкий, казалось, сохранял прекрасное расположение духа, одет был с иголочки и кушал с завидным аппетитом.
– Что вы собираетесь предпринять? – с важным видом обратился поляк к Медведеву. – Убийца разгуливает по усадьбе, а полиция бездействует, – заметил он, делая несколько глотков из бокала.
– А вы предлагаете устроить в вашей комнате обыск? – ядовито осведомился Лаврентий Филиппович, уплетая за обе щеки аппетитное крылышко.
– Почему у меня? – передернул плечами Гродецкий.
– Ну, – задумчиво проговорил квартальный, помедлил немного и произнес, – потому что жемчужину мог украсть кто угодно, – развел он руками.
– Not me! – решительно заявила мисс Браун.
– В том числе и вы! – возразил ей Лаврентий Филиппович.
Англичанка вспыхнула, демонстративно отвернулась от Медведева, склонилась над тарелкой и углубилась в трапезу.
Воцарилось гробовое молчание, прерываемое звоном столового серебра.
– Господин Колганов, а вы как себя чувствуете? – вкрадчиво осведомился квартальный, сверля пристальным взглядом небесных глаз несчастного Ивана Парфеновича, который едва не подавился закуской.
– Неважно, – ответил он, – сердце пошаливает…