Рождественский подарок

Миссис Дойл придвинулась к огню и стала думать о Джеймсе. Она даже сняла с полки его фотографию, чтобы пристальнее всмотреться в нее. Уже двенадцатое Рождество его нет рядом. Сейчас ему было бы шестьдесят два — столько же, сколько ей. Как ужасно, что он так скоропостижно ушел из жизни. Они не успели ничего толком обсудить — и вот его уже нет. С улицы послышалось пение — начались гулянья, празднующие громко распевали рождественские песни. Миссис Дойл чуть не расплакалась. В Рождество особенно тяжело бывает вдовам и вообще одиноким людям.

Но надо держать себя в руках — нельзя завтра появиться с припухшими веками и красными глазами. Дочери сразу что-то заподозрят и учинят ей допрос с пристрастием. Нет, она будет вспоминать только счастливые моменты своей жизни с Джеймсом. В какой восторг его приводило рождение детей! Когда на свет появилась первая дочь, он ходил по улицам и угощал выпивкой абсолютно незнакомых людей. А когда родился сын, он стучал в окна всем соседям, чтобы сообщить эту новость. С какой гордостью он потом рассказывал об их успехах и отлично сданных экзаменах. И как горько сокрушался, когда Майклу не удалось получить хорошую должность — это было так несправедливо, ему отказали в последний момент из-за невесть откуда взявшегося другого кандидата. И с работы Джеймс всегда возвращался в хорошем настроении. Нет-нет, она не станет думать о тех последних месяцах, когда в глазах его были лишь боль и растерянность. Он снова и снова повторял один и тот же вопрос, а она все время лгала в ответ: «Конечно, ты от этого не умрешь, Джеймс, не говори глупостей».

Почему-то в это Рождество было сложнее прогнать мысли о его смерти. Она не знала, в чем причина, но справиться с ними в этот раз было труднее.

И вот наступил праздничный день. Пришли дети и принесли с собой море подарков. Все соседи видели, как они любят миссис Дойл и как забоятся о ней. В окнах виднелась большая сверкающая елка, и проходящие мимо, наверное, заметили, как сияют дверные ручки — Бренда тайком от матери как следует их начистила.

Приготовление обеда не потребовало ни малейших усилий. Маленький сын Кети все время мирно спал наверху, Майкл и Роуз благодушно рассуждали о следующем Рождестве, когда можно будет привезти на семейный праздник и их ребенка. Бренда была «гвоздем программы»: она увлеченно рассказывала о молодом вдовце, который с недавних пор работает у них в офисе. У нее были на него виды, и, если звезды удачно сойдутся, она придет с ним вместе на рождественский обед в будущем году.

Все согласились, что сегодня — счастливейшее Рождество из всех, какие у них бывали.

— Счастливейшее с тех пор, как умер отец, — уточнила миссис Дойл.

— Конечно, — поспешно заметил Майкл.

— Да, мы это и имели в виду, — подтвердила Кети.

— Ну естественно, со дня смерти отца. Мы именно так и хотели сказать, — кивнула Бренда.

Удивительно, обычно мама никогда не вспоминала папу в Рождество. При этом сейчас она не казалась печальной — будто сказала это просто для вида.

В этот раз никто не спешил домой. Посуду мыли по очереди — пока кто-то стоял у мойки, остальные сидели у разгоревшегося и громко потрескивавшего огня и беседовали с миссис Дойл. Немного спустя посмотрели телевизор и сходили на прогулку — все, кроме Кети и Роуз, которые приглядывали за одним младенцем и обсуждали скорое появление другого.

А потом был чай с тортом, а еще чуть позже на столе появилась небольшая тарелочка с холодной индейкой, к которой Бренда подала чудесный хлеб собственного приготовления. Тут все, конечно, заявили, что тому вдовцу очень даже повезет, если он попадет Бренде на крючок.

И вот все разошлись. В доме по-прежнему было чисто и уютно. Вся оберточная бумага от подарков была аккуратно сложена в нижний ящик шкафа. Раньше миссис Дойл каждый раз мучительно думала, оставить ее или выбросить. Но в этот раз решение приняли за нее.

Перед ней на буфете рядком выстроились подарки: духи, пудра, красивый набор — ручка и карандаш в подарочной коробочке, подписка на любимый журнал и суконное саше с вышивкой ручной работы для хранения нескольких последних номеров этого журнала. Все это лишний раз доказывало, как они хорошо знают ее вкусы и привычки. Почему же все эти вещи вызывали у нее легкое недовольство? Может, все дело в листке, лежавшем рядом с ними? Педантичная Бренда записала, какая из вещей кем подарена. Она это сделала, чтобы потом было понятно, кому и за что выразить признательность, подписывая традиционные благодарственные открытки. Да, это разумно. Список мог пригодиться, но все же ей шестьдесят два, а не девяносто два года. Не нужно все ей разжевывать, как младенцу. Зачем нужна эта бумажка? Миссис Дойл и так запомнила, кто что подарил, ведь сейчас не так уж много фактов приходится держать в голове, не то что в былые годы. Она сохранит это в своей памяти и без ненужных шпаргалок.