Рождественский сюрприз. Сборник

Пайпер покраснела и поставила свой пирог на кухонную тумбу. Платье цвета корицы ей очень шло – сейчас она выглядела еще красивее, чем в моих фантазиях… которые носили эротический характер и неизменно заканчивались бурным совокуплением. Вот не ожидал увидеть ее снова! Я знал, что она живет в этом доме, но соседи тут в принципе друг с другом не общаются.

Отец подъехал к столу.

– Ты принесла тыквенный пирог своей мамы!

– Вы запомнили? – она улыбнулась. – Да.

Папа погладил себя по животу:

– Очень хочется попробовать.

Похоже, мой престарелый родитель уже некоторое время живет двойной жизнью, волочась за красотками, которые носят ему пожрать. А я-то за него беспокоился!

Пайпер многозначительно поглядела на меня.

– Мы с Мейсоном уже встречались, мистер Хэнкс.

Ну все, блин, приехали.

Папа повернулся ко мне.

– Серьезно? Это когда ты успел?

Напрягшись, я молчал, ожидая, что она скажет. Я очень надеялся, что Пайпер меня не выдаст, настучав, каким засранцем я себя выказал.

– Однажды я встретила его у подъезда, и мы поговорили, правда, Мейсон?

– Правда, – я ухмыльнулся. – Пайпер разделила со мной свой ланч. Так было дело?

– Приблизительно. Вы тогда были на редкость обходительны.

– Вы тоже, – не остался я в долгу.

Она повернулась к моему отцу.

– В благодарность за ланч, которым я его угостила, ваш сын оставил мне под дверью прелестный подарок, которым я теперь вовсю пользуюсь.

Я чуть не ахнул вслух.

Мне показалось, что я ослышался.

А главное, штаны с чего-то стали мне тесноваты.

Я откашлялся.

– Приятно слышать. Так и думал, что вам пригодится штучка-другая, а то вы казались какой-то взвинченной.

– Так и было. – Пайпер посмотрела на моего отца. – Вы воспитали удивительно галантного и заботливого сына, мистер Хэнкс. Вы должны гордиться собой.

Старик даже засмеялся.

– Ну и ну! А я-то считал, что он у меня тот еще хрен.

Пайпер захохотала, и я тоже не удержался от смеха. Ее глаза искрились лукавством. Я остался благодарен, что она меня не сдала. Я сожалел о своей спонтанной реакции в тот день, и подарочек, который я ей оставил, был попыткой извиниться, хоть и походил на новое оскорбление. Мне понравилось, что у Пайпер хватило чувства юмора об этом шутить.

– Вы будете встречать Рождество с вашим папой? – спросила она.

– Да, сугубо мужской компанией – я и он. Папонт отказывается ехать ко мне в гости, поэтому я привез кое-чего из «Бьянко». Знаете этот ресторан?

Она кивнула:

– Прекрасная итальянская кухня.

– Все в духовке, только подогреть.

– Оставайся, Пайпер, покушай с нами, – попросил отец.

Она нерешительно отозвалась:

– Я, наверное, не успею – меня ждут на ужин в Нью-Джерси… – Разочарование на папином лице было нескрываемым, и Пайпер, заметив это, тут же закончила фразу иначе: – Но знаете, в «Бьянко» слишком хорошо готовят, чтобы отказываться. У меня даже слюнки текут. Съем, пожалуй, чего-нибудь из холодных закусок.

– Прекрасно! И кусок пирога твоей мамы на дорожку.

Папа повозился с джойстиком на подлокотнике и подъехал к столу.

Пайпер пошла за ним, обернувшись на ходу и сверкнув мне улыбкой.

Я улыбнулся в ответ.

Вот тебе и скучный ужин!

В обществе Пайпер меня не оставляли напряжение и возбуждение – странное сочетание. Я все никак не мог поверить, что она и есть та самая таинственная подруга, о которой папа восторженно распространялся всю неделю. То, что Пайпер составляла компанию моему старику, дало понять – она действительно хороший и порядочный человек, и тогда, перед подъездом, это не была игра на публику.

В течение всего ужина мы переглядывались. Я видел, что ей хочется много чего мне высказать, но при отце она этого делать не будет. Нехорошо же ругаться последними словами в присутствии старшего поколения.

Жуя лазанью с морепродуктами, Пайпер спросила:

– Мейсон, а кем вы работаете?

Я отпил вина, соображая, как ответить, и сказал:

– Я предприниматель.

Отец уже хотел открыть свой немалый рот, но я перехватил инициативу, прежде чем он смог что-то рассказать. Щелкнув пальцами, я воскликнул:

– Пап, а ты говорил Пайпер о твоей операции?

У нее враз сделался озабоченный вид.

– О какой операции?

Но папа пренебрежительно отозвался:

– Ерунда. Я наконец-то собрался заменить бедро. Давно пора было, а я сейчас все равно на кресле катаюсь, ноги слабые.

– Ого! И когда?

– Через месяц.

Я разломил ломоть хлеба.

– Я все уговариваю его переехать ко мне хоть ненадолго, но папа уперся и ни в какую.

– Мне у себя удобнее. Здесь все привычно, и я знаю, где что лежит.

Пайпер вздохнула.

– В зависимости от самочувствия, мистер Хэнкс, может, и стоит пожить там, где ваш сын сможет приглядеть за вами ночью. На время, конечно.

Глядя ей в глаза, я сказал:

– Совершенно с вами согласен. Спасибо.

А про себя я вздохнул с облегчением: мне удалось увести разговор от работы и привлечь Пайпер на мою сторону в том, что касалось папиного послеоперационного житья-бытья.

После ужина я налил всем немного вина, под которое мы буквально сожрали тыквенный пирог. Верный себе, мой папаша после глотка спиртного отрубился прямо в кресле и захрапел, запрокинув голову.

– С ним все в порядке? – забеспокоилась Пайпер.