Рождественское чудо

– Да, но я все равно испытываю некоторую неловкость.

– Как вы, надеюсь, сами понимаете, у нас с отцом разные характеры. – Она отставила чашку. – Ведь мы столько лет прожили врозь.

Тони повернулся к ней и отвел прядь волос; упавшую ей на глаза.

– И все-таки в вас есть что-то дикое.

Она ощутила покалывание в спине. От его взгляда ей захотелось растаять на этом холостяцком кожаном диване. Внезапно Тони наклонился и поцеловал ее. Ким ответила на поцелуй и раздвинула губы. Но когда он попытался положить ее на спину, резко вырвалась и вскочила с дивана.

– Что-то не так? – тихо спросил он.

– Я… я не уверена, что готова к этому… – пробормотала девушка. – Не потому, что между нами ничего нет, – быстро добавила она, ибо не хотела, чтобы Тони подумал, будто она напрашивается на какие-то прочные отношения. Ким понимала. что его интересует только одна-единственная ночь. – Просто на меня сейчас столько всего навалилось… отец и вообще… К тому же я недолго пробуду в городе и не ищу приключений. Я…

Тони приложил палец к ее губам.

– Хорошо, – прошептал он, притягивая ее к себе. – Но вам следует знать, что если бы я искал приключений, то ни за что не выбрал бы для этой цели дочь Гарольда Риссона.

А ведь и правда, подумал Тони. Тогда для чего он пригласил сюда эту девушку, если не ищет минутного удовольствия?

А может быть, но только может быть, он пригласил сюда Ким Риссон потому, что она показалась ему воплощением его несбыточной мечты об идеале?

Тони нежно улыбнулся и медленно отстранился от нее.

– Я знаю, что вам пришлось много пережить за последние дни. Мы можем подождать столько, сколько вы захотите.

Никакой спешки нет.

Если не принимать в расчет тот факт, что она собирается вернуться во Флориду, как только ее отец выйдет из больницы. В действительности у них не было в запасе времени, и оба понимали это. Тони поцеловал ее в лоб и обнял.

– Мне просто нравится быть с вами рядом. – Он наклонился и посмотрел ей в глаза. – Эй, – прошептал он, – чем вы так опечалены?

Ким вздохнула:

– Не знаю. Праздники всегда на меня так действуют, да к тому же за последние недели столько всего произошло…

– Это Рождество будет исключением, – сказал Тони, обнимая ее крепче. – Почему-то я в этом уверен.

* * *

Ким шла по больничному коридору и была готова запеть.

Она чувствовала себя как влюбленный подросток, В комнате для посетителей поставили елку, и некоторые сотрудники из больничного персонала украшали ее. Возможно, мама была права, Рождество действительно волшебное время года.

Конечно, это была волшебная ночь. Они с Тони говорили и говорили, пока не заснули в объятиях друг друга. Она проснулась в четыре часа утра, нашла свои туфли и носки, погладила на прощание Джину и выскользнула из дома.

Постучав в дверь палаты, девушка тихонько вошла. Отец сидел на кровати и, увидев ее, заулыбался:

– Ким!

– Здравствуй, папа. – Она присела на кровать и поцеловала его в щеку. – Ты сегодня хорошо выглядишь.

Он кивнул:

– Сегодня меня переводят из реанимационного отделения.

– Отличная новость, – сказала Ким.

Отец улыбнулся.

– Ким, – начал он, – я вот все думал. Я… ну… я чувствую себя так, словно мне дали еще один шанс. Еще один шанс все исправить.

Ким кивнула.

– Теперь я жалею, что не отвечал на твои письма. Эти письма, что ты посылала мне… они очень много значили для меня, – сказал он, с трудом произнося слова. – Но я никак не мог заставить себя ответить. Если бы я это сделал, наша разлука стала бы слишком реальной. Вместо этого я пытался представить себе, будто ты пишешь мне из летнего лагеря и скоро я увижу тебя…

– Ох, папа, – грустно проговорила Ким, следя за монитором электрокардиографа. Меньше всего ей сейчас хотелось расстроить его. – Мы оба наделали ошибок. Я никогда не осознавала, какого сильного нервного напряжения требует твоя работа. Теперь я знаю, что тебе было нелегко. Но тогда я была ребенком и знала только одно – моего папы нет рядом.

И не могла понять, почему так. Сейчас я понимаю это. – добавила она, вспомнив о маленькой девочке, которая умерла.

О девочке, которую ее отец пытался спасти.

– Я хочу, чтобы ты знала… мне жаль, что я не мог быть с тобой рядом. Но я никогда не переставал любить тебя.

Сморгнув слезы, Ким улыбнулась:

– Я знаю, папа.

Он кивнул, тоже с трудом удерживаясь от слез.

– И я любил твою мать. Она не верила этому, но я действительно ее любил. Только не умел Это доказать.

Ким опустила глаза. Она была не готова обсуждать с ним свою мать.

– Когда вы с мамой уехали, часть меня будто умерла.

Я… так и не смог привыкнуть к этому… – Он посмотрел на нее и вытер слезу.

Ким слабо улыбнулась и сжала его руку.

Гарольд Риссон вздохнул. Устыдившись своей слабости, он посмотрел на часы и внезапно вскрикнул:

– Боже!

– Что? – испугалась Ким.

– Тони Хофман собирался прийти сегодня в восемь утра, – недовольно сказал он.

Ким тоже посмотрела на часы. Половина девятого. Она почувствовала себя немного виноватой, вспомнив, что в гостиной у Тони не было будильника. Наверняка он проспал.

– Его поведению нет оправданий. Он, как обычно, испытывает мое терпение Хочет разозлить меня.