Рождество для шпиона

– Господин... Борис, если мои сведения точны, работает на одно из самых известных международных агентств печати, и я подумал, что было бы честно оставить за ним приоритет и эксклюзивное право на публикацию фотографии.

Данила Монин спросил безразличным тоном:

– Мы можем ее увидеть?

Улыбка Энрике стала шире.

– Я подумал, что сначала нам лучше договориться в принципе.

Данила Монин заметил по-прежнему нейтральным тоном:

– Вы не лишены храбрости. А подумали ли, что вполне можете не выйти из этого здания живым?

Энрике сохранил улыбку.

– Да, конечно. Прежде чем прийти сюда, я оставил эту вещь в руках поверенного, которому велел отнести ее в полицию вместе с некоторыми необходимыми уточнениями, если я не подам признаков жизни через час.

Дипломат одобрил медленным наклоном головы.

– Прекрасно, – сказал он. – И во сколько вы оцениваете... ту вещь?

Энрике без колебаний ответил:

– В миллион крузейро.

Данила Монин иронично улыбнулся.

– Черт возьми! У вас большой размах!

– Что вы хотите... Я люблю деньги.

Дипломат принялся играть карандашом.

– Я это вижу. Но понимаете, господин... Гимера, агентство, в котором работает господин Борис, никогда не покупает фотографии в подобных обстоятельствах. Со снимков очень легко сделать копии, которые могут появиться затем в тот или иной подходящий момент...

Энрике поднял руку, успокаивая его.

– Я об этом подумал. Пленка не проявлена и по-прежнему находится в аппарате. Так что...

Вдруг Борис Данилов громко расхохотался. Монин тоже откровенно заулыбался, и Энрике вдруг почувствовал себя очень неуютно. Что-то шло не так, а он не знал, что. Немного успокоившись, журналист заговорил впервые с начала разговора:

– В действительности вам вовсе не так уж и повезло, как вы почему-то считаете, господин... Гимера. Я бы даже сказал, что вам очень не повезло. Ведь дело в том, что в моем аппарате не было пленки.

Энрике перестал улыбаться и почувствовал, что бледнеет. Каким бы хладнокровием ты ни обладал, выносить такие удары тяжело.

– Не было пленки?

– Нет, – объяснил Борис. – Аппарат со вспышкой в тот момент были для меня всего лишь камуфляжем, и я не счел нужным его заряжать. Поэтому-то нас так развеселила ваша история.

Теперь Энрике понимал, почему журналист не слишком-то трудился, чтобы найти свой фотоаппарат, когда понял, что он исчез. Данила Монин уверил очень светским тоном:

– В любом случае, господин Гимера, мы были очень счастливы познакомиться с вами.

Энрике тихо поднялся, поклонился дипломату и ответил слегка севшим, глуховатым голосом:

– Мне тоже было очень приятно. Простите, мне кажется, я заставил вас зря потерять время.

Он повернулся на каблуках и с большим достоинством направился к двери. Его визави не произнесли ни слова. Энрике взялся за ручку и повернул ее... Дверь была заперта на ключ. На мгновение он перестал дышать, слушая удары своего сердца. Ловушка... Он сам ведь бросился в нее очертя голову. Сагарра медленно, с улыбкой на губах, повернулся, но его черные глаза были холодны и жестки, как металл.

– Займите свое место, господин Гимера, – любезно пригласил дипломат. – Нам нужно поговорить.

Энрике стал дышать свободнее, сердцебиение вернулось в почти нормальный ритм. Он ожидал, что они выхватят пистолеты... Дипломат подождал, пока он снова сядет, и продолжил:

– Итак, вы любите деньги, господин Гимера?

– Да, из-за удовольствий, которые могу на них купить.

– Тогда мы, может быть, сумеем договориться.

Энрике сделал неопределенный жест, который мог означать многое. Борис Данилов спросил обычным тоном:

– Это вы свели счеты с Перо Кабралем, не так ли?

Энрике состроил осуждающую гримасу.

– Давайте не будем придираться друг к другу и сводить счеты по мелочам, – упрекнул он. – Вы сами пытались убрать меня.

– Мы вас ни в чем не упрекаем, – ответил Монин. – Не сомневаюсь, что вы только выполняли приказы. Тем не менее остается фактом, что из-за вас мы потеряли двух своих агентов из числа самых лучших. Вы, конечно, не сможете заменить моряка, но... Перо Кабраля?

Энрике почувствовал, что в нем что-то напряглось. Они просто-напросто предлагали ему классическую сделку; у него не было выбора, и они это отлично знали. Борис спросил:

– Кто погиб вместо вас на Такваре?

– Агент, постоянно живущий в этой стране, его дали мне для контакта.

Монин оценил:

– А вы хитрец!

– Какие приказы вы получили сейчас? – продолжал Борис.

Энрике ухватился за представившуюся возможность – надо было им немного помочь.

– Я проинформировал начальство, что с резидентом произошел несчастный случай, и предложил себя в качестве замены. Мое прекрасное знание бразилейро, несомненно, побудит их согласиться. Мне очень нравится Рио...

Монин продолжал играть со своим карандашом.

– Это не исключено, – сказал он. – Поймите: существуют два решения. Или мы вас ликвидируем, на что имеем право, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства. Или вы согласитесь сотрудничать, и мы позволим вам жить в Рио, как вы того желаете.

Энрике поморщился.

– Этот вид спорта оказался не слишком удачным для Кабраля.

Монин улыбнулся.