Рождество Эркюля Пуаро

Пилар сидела, прижавшись к окну, и думала о том, как непривычно и странно пахнут англичане. Именно это поразило ее в Англии сильнее всего – совершенно иные запахи. Ни запаха чеснока, ни пыли, почти не пахло духами. В холодном вагоне стоял затхлый запах железных дорог – серы, мыла и еще один, ужасно противный. Похоже, он исходил от мехового воротника дородной особы, сидевшей с ней рядом. Пилар брезгливо принюхалась, вдыхая запах нафталина. И как только люди носят такое на себе, подумала она.

Раздался паровозный гудок, что-то прокричал зычный голос, и поезд, дернувшись, тронулся с места. Ага, они едут. Она тоже едет…

Сердце учащенно забилось в груди. Получится ли у нее? Сумеет ли она осуществить задуманное? Несомненно… Она ведь все обдумала, все до мельчайших подробностей… И теперь готова ко всему, к любому повороту событий. Нет-нет, у нее все получится… у нее непременно должно все получиться… обязательно…

Уголки рта Пилар поползли вверх. Внезапно он стал каким-то жестоким, этот рот. Жестоким и жадным… как губы капризного ребенка или котенка… рот, которому ведомы одни лишь собственные желания, зато пока не ведома жалость.

Она с жадным любопытством ребенка огляделась по сторонам. Все эти люди, семеро… как забавно… все они англичане! Все на вид такие богатые, такие преуспевающие… чего только стоит их одежда… их обувь… О да, похоже, Англия – богатая страна, как она всегда слышала. Зато какие унылые у всех лица, какие удручающе серьезные…

Зато в коридоре стоит видный мужчина. Настоящий красавец, подумала Пилар. Ей понравилось его загорелое бронзовое лицо, прямой нос и широкие плечи. Девушка тотчас поняла: он тоже любуется ею. Хоть и не разглядывая его в упор, она знала: он то и дело сморит на нее… более того, знала, как именно он на нее смотрит.

Пилар отметила это без особого интереса или эмоций. Она родом из той страны, где мужчины без стеснения рассматривают женщин и не скрывают своего интереса, так как не видят в этом ничего неприличного. «Интересно, он англичанин? – задумалась Пилар и решила, что нет. – Он слишком живой, слишком реальный, чтобы быть англичанином, – был ее вывод. – При этом он светловолос. Должно быть, американец». Он был похож на тех актеров, которых она видела в фильмах про Дикий Запад.

По коридору прошел проводник, толкая перед собой тележку.

– Первая смена! Первая смена! Занимайте места все, у кого билеты на ланч в первую смену!

У всех семи других пассажиров в купе Пилар имелись билеты на первую смену. Они дружно встали и вышли. Купе неожиданно опустело.

Пилар быстро подняла на пару дюймов окно, которое только что слегка опустила воинственного вида седовласая дама в противоположном углу. Затем откинулась на спинку сиденья и устремила взгляд на северные пригороды Лондона. Оборачиваться на звук отодвигаемой двери купе она не стала. Это был тот самый мужчина, что стоял в коридоре. Пилар не сомневалась: он вошел в вагон специально для того, чтобы заговорить с ней.

Она продолжала задумчиво смотреть в окно.

– Не желаете до конца опустить окно? – спросил Стивен Фарр.

– Напротив. Я только что его закрыла, – вежливо ответила Пилар. По-английски она говорила прекрасно, хотя и с едва заметным акцентом.

Возникла пауза. «Какой прекрасный голос. В нем чувствуется солнце… Он теплый, как летняя ночь…» – подумал Стивен.

«Какой чудесный голос. Такой проникновенный, такой сильный… И сам он тоже хорош собой, да-да, очень даже хорош», – промелькнуло в голове Пилар.

– Поезд забит до отказа, – сказал Стивен.

– О да! Люди уезжают из Лондона. Наверное, потому, что здесь все так мрачно.

В детстве Пилар не учили тому, что разговаривать с незнакомцами в поездах нехорошо. Как и любая девушка, она при необходимости могла дать отпор наглецу, но строгие запреты были ей чужды.

Если б Стивен вырос в Англии, возможно, он не решился бы вступить в разговор с незнакомой девушкой. Но Стивен, человек общительный, считал абсолютно естественным разговаривать с тем, с кем ему хочется. Он без всякого стеснения улыбнулся и сказал:

– Лондон – ужасное место, не правда ли?

– О да. Мне он совсем не нравится.

– И мне тоже.

– Вы ведь не англичанин, верно? – спросила Пилар.

– Я британский подданный, но приехал сюда из Южной Африки.

– О, тогда все понятно.

– Вы ведь тоже приехали из-за границы? – Ему было любопытно узнать это.

Пилар кивнула.

– Я из Испании.

– Из Испании? Так вы испанка?

– Я наполовину испанка. Моя мать англичанка. Вот почему я так хорошо говорю по-английски.

– У вас там война?[4] – поинтересовался Стивен.

– Это ужасно. Все так печально… Много разрушений, очень много… да.

– Лично вы на чьей стороне?

Политические пристрастия Пилар оказались довольно туманны. В ее родном городке, пояснила она, никто не обращал внимания на войну.

– Видите ли, это довольно далеко от нас. Мэр, он, конечно, офицер правительственных войск, поэтому он за правительство, а священник – за генерала Франко… но большинство людей заняты виноградниками и землей, и у них нет времени вдаваться в такие тонкости.

– Значит, рядом с вами боев не было?

Пилар ответила, что нет, не было.