Рождество Христово. Антология святоотеческих проповедей

С самого первого дня грехопадения человеческий род усиленно и непрестанно искал своего потерянного Бога. Даже удалившись от Творца в самые дальние края духовной богооставленности, погрузившись в непроглядную пучину языческой тьмы, низринувшись в бездонные пропасти нравственного падения, почти полностью утратив человеческий облик и лик, людской род по-прежнему не переставал искать истинного Бога. Ведь, по мысли святителя Петра Хрисолога, даже язычникам, в заблуждении создававшим ложных идолов, пусть и ошибочно, но все же казалось, что именно так они сумеют отыскать, увидеть и познать Того, Кого утратили вместе с их древней изменой подлинному Единобожию. Но и ветхозаветные праведники, пророки тоже стремились познать Бога именно через посредство обретения ими опыта Боговидения. Святитель Петр приводит здесь в пример пророка Моисея, а также псалмопевца царя Давида, молившихся о том, чтобы Господь зримо явился им, открыв их взору Свой Лик. Итак, если я приобрел благоволение в очах Твоих, то покажи мне лице Свое (Исх. 33:13 по Вульгате), – просил Творца Моисей. Покажи нам лице Свое (Пс. 79: 4 по Вульгате), – обращался к Нему Псалмопевец. Эта жажда Богообщения именно как Боговидения подлинно снедала святых ветхозаветных праведников, являя Господу их предельную любовь к Нему и жажду встречи с Ним – лицом к Лицу. Как пространно и возвышенно говорит об этом святитель Петр в «Слове первом о Таинстве Воплощения», «когда пламя Божественной любви разжигало… человеческие сердца, тогда люди, уязвленные и исполненные этой Божественной любовью, опьяненные ею, стали с нетерпением жаждать увидеть Бога своими телесными очами. Но как ограниченное человеческое зрение может вместить Бога, Которого не вмещает целый мир? Однако закон любви не взирает на то, что бывает, или же на то, что может и должно произойти, или же на то, чему не следует быть и что не может случиться. Любовь не знает рассуждения, не подчиняется разуму, не ведает препятствий. Любовь не успокаивается, даже если ее цель и кажется недостижимой; она не исцеляется, пусть ее предмет и труднодоступен. Любовь если не достигнет желаемого, то даже умерщвляет любящего. Вот почему любящий устремляется туда, куда его влечет любовь, а не туда, куда ему подобало бы идти. Любовь порождает желание, умножает жар, и этот жар ширится и влечет [любящего] даже и к невозможному. И зачем много говорить? Любовь не может не видеть того, что она любит. Потому-то все святые, люди Божии, не вменяли ни во что свои заслуги [пред Богом], если они не видели Господа. И воистину, братья, как может кто-либо воздать благодарение и покорность за оказанные ему благодеяния, если он не увидит Подателя этих благодеяний? Или же как может кто-то убедиться в любви Божией к себе, если не заслужит и не удостоится увидеть Его Самого? Таким образом, любовь, желающая узреть Бога, даже если она и кажется безрассудной, однако обладает лишь ей одной присущим упорством». Именно потому, по убеждению святителя Петра, Бог и избрал столь удивительный образ и способ нашего спасения: не просто победил грех, исцелил нашу духовную болезнь, даровал Свою освящающую благодать, но зримо явил нам Себя в Боговоплощении, в Собственном человеческом Рождестве. Как говорит святитель Петр, «потому-то Бог, знавший, что смертные мучаются и страдают от желания узреть Его, и избрал такое средство сделаться видимым, которое оказалось не только величайшим для земнородных, но и удивительным для небесных [ангельских сил]». Именно потому Он так поступил в отношении человеческого рода, «чтобы восставить его любовью, призвать благодатью, поддержать и укрепить его [Своим] милосердием, привлечь [к Себе] и заключить в Божественные объятия».