Рождество на Ледяной Планете

Прикусив губу, я закрываю глаза, чтобы не видеть хмурый взгляд Бека, когда Эревен костяшками пальцев гладит меня по щеке. Меня бесит, что Бек здесь, оскверняя эту нежную ласку. С другой стороны, Эревен не сделал бы этого, не будь Бек такой занозой в заднице. Я чувствую, что все переменилось.

— Удачи, — говорю я Эревену.

Он направляется обратно на поле и тут кричит:

— Бек! Давай к нам! Нам нужна твоя помощь, друг мой!

Я остаюсь неподвижной, жду, останется ли Бек стоять здесь и пялиться на меня до конца дня, или он присоединится к остальным. После долгой, напряженной минуты он уходит, направляясь к полю.

Я с облегчением выдыхаю.

— Рано или поздно, но придется с ним поговорить, — шепчет Джоси.

— Знаю. Только… не прямо сейчас.

* * *

Ша-кхаи продолжают играть в извращенный соккер до тех пор, пока двойные солнца не заходят, а погода не холодеет. Некоторые приносят факелы, не желая, чтобы веселье закончилось, но становится холодно, и мы все уставшие и обветренные после того, как провели день снаружи. Зевнув, я прислоняюсь к Джоси, которая возле костра сжалась в комок и рассказывает нам одну ужасную рождественскую историю за другой. По всей видимости, у нее было ужасное детство и ей нравится пересказывать нам небылицы о том, насколько ужасно это было.

Я начинаю дремать, когда сильные руки поднимают меня и уносят. Моргая, я открываю глаза и вижу красивое лицо Эревена возле моего. Он прижимает мое тело к своей груди.

— Ты устала. Позволь мне уложить тебя спать.

— Я могу идти, — возражаю я.

— Знаю, что можешь. Но мне нравится нести тебя, — говорит он.

Ладно. Должно быть, Бек где-то рядом, поэтому он и флиртует со мной. Я устраиваюсь обратно в его руках и прижимаюсь щекой к его груди. Он теплый, кожа вспотела от напряженного дня, проведенного играя в соккер, но мне плевать. Мне нравится его запах. По правде говоря, мне нравится он. И по некоторым причинам я чувствую себя из-за этого виноватой. Например, из-за того, что Бек не оставляет меня в покое, я не могу наслаждаться флиртом другого мужчины… даже если этот флирт фальшивый и ничего не значащий.

Мне… вроде бы хочется, чтобы этот флирт не был фальшивым. Чтобы он на самом деле был мной увлечен.

Почему, ну почему же я не заметила Эревена вместо того, чтобы купиться на показуху Бека?

Он относит меня в пещеру Меган и осторожно укладывает на постель. Однако вместо того, чтобы уйти, он садится рядом со мной и притягивает меня к себе. Он обнимает меня. C тех пор, как мы приземлились, до этого момента я даже не осознавала, насколько сильно я изголодалась по любви. Бек никогда не прикасался ко мне за пределами шкур, и я задаюсь вопросом, нравятся ли ему вообще люди, или ему просто нравится «владеть» одним из них. Но рука Эревена поглаживает мою руку, а его другая прижимает меня к себе, и я чувствую себя… любимой. Слезы горят в моих глазах, и мне так хочется поблагодарить его за этот скромный жест.

— Могу я задать вопрос? — спрашивает он спустя долгое время. Его пальцы прослеживают узоры на моем предплечье.

Я киваю головой.

— Ты была влюблена в Бека? Когда-нибудь?

Этот мужчина не тянет кота за хвост. Уфф! С минуту я обдумываю ответ. Посчитает ли он меня ужасной, если я признаюсь, что никогда не любила? А может он поймет? Надеюсь, да.

— Представь себе, что ты просыпаешься от сна и обнаруживаешь, что каким-то образом приземлился на другой планете. У тебя больше нет дома. Нет безопасности. Здесь ты слаб и полностью зависим от других, кто мог бы тебе помочь. Ты понятия не имеешь, как инопланетяне отреагируют на появление здесь кучки людей. Ты боишься совершить неверный шаг. Нескольким людям очень везет и они резонируют. Они тут же находят пару своей жизни, и эти люди обретают безопасность. Но не все резонируют. Не все в безопасности. А теперь представь себе, что ты не можешь о себе позаботиться. Ты не умеешь охотиться. Не умеешь выделывать кожу. Не умеешь готовить. Тебе приходиться лишь надеяться, что ты понравишься племени достаточно, чтобы оставить тебя у себя, — я закрываю глаза, вспоминая те первые дни, полные ужаса, грызущую изнутри неуверенность. — Тогда представь себе, что один из охотников решает, что ты ему нравишься. Что он хочет быть твоей парой. Он не кажется тебе плохим. Как бы ты поступил?

— Хмм, — его ответ — слабое громыхание напротив моей щеки. — Ты выбрала безопасность. Но наши люди никогда не причинили бы тебе вреда. Ты же и сама об этом знаешь.

— Я знаю это сейчас, — говорю я ему. — Я этого не знала, когда мы только прибыли. Мне казалось, что… безопаснее быть с кем-то, даже если я не резонирую. — Теперь я чувствую беспредельное облегчение, какое и представить не возможно, что не резонирую Беку. Не каждый резонанс в итоге оказывается счастливым, и я не могу представить, как прожить остаток своей жизни у него под каблуком. — Ты разочаровывался во мне?

— За то, что ты делала то, что ты считаешь правильным, чтобы выжить? Конечно нет, — его рука скользит по моей руке, а затем он ласкает мою щеку. — Ты была напугана. Ты сделала то, что думала должна была. Как я могу тебя за это осуждать?