Рождество на Ледяной Планете

«Клер, ты делаешь это неправильно. Клер, ты дура. Ты не думаешь, Клер. Клер, почему ты всегда все делаешь плохо?» Уже несколько месяцев напролет снова и снова я выслушиваю сплошные критические замечания, и меня уже от этого тошнит настолько, что могу задохнуться. Я довольствуюсь мысленной телепортацией лазеров ненависти на свою «пару».

Вообще-то, он мне не пара. Мы даже не резонируем. Просто, когда мы здесь приземлились, я чувствовала себя очень уязвимой, и мне было страшно. Мне казалось, что они меня защитят, если я ухвачусь за парня, а Бек в то время был таким приятным и милым, само очарование. Но, разумеется, все изменилось, когда я перебралась в его пещеру, он тут же обернулся помешанным на контроле уродцем. Теперь мне просто хочется уйти от него и его невыносимых методов контроля, однако никак не могу придумать, как прекратить эти отношения.

Кроме как в шкурах, безусловно. Я четко дала понять, что из-за лун сейчас ему не рады в моей постели. Хотя бы в этом он ведет себя не дурно. Правда, все другое в моей жизни он полон решимости взять в свои руки… и в итоге приходится разочаровываться.

Он вздыхает, еще разок проводит скребком по шкуре, после чего бросает его в сторону.

— Закончу позже. Неужели, Клер, нет ничего, что у тебя хорошо получается?

Я скрещиваю руки на груди и молчу. Видимо, у меня здорово получается выбирать себе козлов, но вслух этого не говорю. Бек еще не начал меня поколачивать… пока еще не начал. Но я настороже, поскольку все признаки налицо. Моя мама была замужем за извергом, поднимающем на нее руку. Возможно, именно поэтому меня потянуло к Беку; распознала этот тип.

Самое грустное в том, что я уже никогда не смогу на этой новой планете начать все заново.

В главной части пещеры кокой-то переполох, и от накала страстей усиливаются голоса. Мучимая любопытством, я направляюсь к передней части пещеры, которую мы делим.

— Что происходит?

Бек проталкивается мимо меня.

— Оставайся здесь. Пойду посмотрю, в чем дело, — только я начинаю следовать за ним, он поворачивается и, покачивая головой, впивается в меня свирепым взглядом. — Я не шучу, Клер. Останься тут.

На мгновение я задумываюсь. У него паршивое настроение, и мне совсем не хочется, чтобы сегодня настал тот день, когда он слетит с катушек и переступит черту. Только не тогда, когда я понятия не имею, как выпутаться из этого ужасного положения. Здесь, на Не-Хоте, уже слишком много дней проходят в нудном однообразии, а меня влечет к шумной болтовне, доносящейся из главной пещеры. Бек терпеть не может, когда я провожу время с другими человеческими девушками. Он чувствует, что они представляют для него серьезную угрозу, поскольку, по-видимому, он им не нравится. И никогда не нравился.

Мне стоило обратить на это внимание.

Я сохраняю выражение лица робким, когда на цыпочках выбираюсь из нашей общей пещеры и направляюсь в главную пещеру. Я слышу громкий голос Джоси над всеми остальными, и раскатистый хохот Тиффани наряду с более мягким смехом Кайры. Мои человеческие подружки. Я соскучилась по ним. Меня бесит, что Бек прячет меня от всех, будто я — Кольцо, а он Голлум*. Кретин. «Моя Прелесть», — пародирую я шепотом и подхожу к толпе. Легко спрятаться позади нескольких людей повыше меня — сама я коротышка, а все ша-кхай настоящие гиганты.

*Прим.: Голлум (англ. Gollum, в другом переводе Го́рлум), он же Смéагол (др. — англ. Sméagol, либо Смéагорл; это имя он носил, когда был хоббитом) — вымышленное существо, один из ключевых персонажей произведений Джона Р. Р. Толкина «Хоббит, или Туда и обратно» и «Властелин Колец».

О себе Голлум говорит главным образом в третьем или во втором лице, иногда во множественном числе («мы»), хотя изредка, в особенности, когда в нем просыпается личность Смеагола, он называет себя «я». Сэм и Фродо считают это признаком искренности его речей. Особенно известно присловье Голлума «Моя Прелесть» (англ. My Precious): так он называет Кольцо (а в «Хоббите» — и самого себя).