Рождество наступает все раньше

– Хорошо, что мы можем работать вместе, – сказала Джастин, уходя на кухню. Послышался возглас разочарования. Она вынула готовый хлеб – серый пересушенный кирпичик. Когда она его надрезала, в воздух поднялось облачко пыли. Это показалось ему таким трогательным, что он просто не знал, где ее обнять и как покрепче сжать. Джастин появилась ниоткуда – упала с неба!

Они принялись обсуждать бытовую технику и почти тут же переключились на спор о минимальной заработной плате. Она была против.

– Как ты можешь быть против минимальной заработной платы? – вопрошал он. – Ты больше тратишь на колготки, чем они зарабатывают в год!

– Ты никак не можешь смириться с тем фактом, что я зарабатываю деньги, – парировала она.

Конечно, она зарабатывала намного меньше с тех пор, как ушла из «Пэкер Брибис», но все-таки значительно больше, чем он, и даже значительно больше, чем он зарабатывал раньше.

– Нет, я не могу смириться с тем фактом, что они не зарабатывают денег и никогда не будут зарабатывать.

– Тогда какое это имеет отношение к моим колготкам? Которые, кстати, являются необходимой тратой при моей работе, в любом случае я помогаю не прогореть африканским производителям нейлона.

– Повзрослеть – значит принять тот факт, что ты являешься частью проблемы.

– Какой проблемы? – сказала она презрительно. – Ты слишком много смотришь телевизор. Нет НИКАКОЙ проблемы. Ты бы сам уже, наконец, начал взрослеть.

И откуда только приходят эти споры? Она такая привычная, такая притягательная, такая язва, такая заноза. Он берет в жены именно ту, что ему нужна. С ней он может сесть в вонючий автобус до Пассейка и прекрасно провести время.

Джастин увидела Барри, который шел к ней по Бродвею, и улыбнулась. Она не переставала твердить себе, что большинство браков заканчиваются разводами, что близкое знакомство рождает отвращение, что посуда бьется. Но ей нравилось, что он такой большой, шумный и веселый, и ей хотелось надеяться на лучшее.

С момента помолвки с ней все обращались, как с Мисс Америкой, куда бы она ни пошла. Ей хотелось, чтобы это было как самая обычная жизнь, только счастливая. Но это было совсем не похоже на обычную жизнь – скорее, на цирк.

Отчасти это было из-за того, что она перешла на новую работу. Самые разные, совершенно незнакомые ей люди заходили к ней поболтать и, чтобы с чего-то начать, заговаривали о ее новом положении. Помолвка. Она может произнести это вслух. Наконец-то она может выйти из подполья.

Но это ее смущало: незнакомые люди толпились у нее в кабинете и обсуждали свои сервизы и свою личную жизнь. Группа секретарш и молоденьких сотрудниц, все как одна помолвленные или собирающиеся замуж, сбивались в кружки, рассказывая про свои платья, кольца, кольца своих знакомых, фотографии, букеты и способы контрацепции. Кто их спрашивает?

Она их разогнала. На карту было поставлено доверие.

Дженни Кравчек позвонила повосторгаться и, не смущаясь, потребовала подробностей – собственно, подтверждения помолвки. Друзья матери звонили, пищали в трубку, присылали хрустальные вазы и расспрашивали про приданое. Они все начинали хихикать, как только произносили слово «приданое». Джастин поздравляли, ей выказывали уважение, ее подбадривали и восхищались ею. Где они были со своей поддержкой и заботой, когда ей это было действительно нужно? Кэрол хотела усыпать дорожку к церкви розовыми лепестками. Джастин уже страшилась свадьбы.

Они встретились с Барри у кинотеатра «Сони» на 84-й улице, поцеловались, с соблюдением всех приличий, и встали в очередь за билетами.

– Эй! А как же брачный контракт? – громогласно спросил Барри.

– Не-а, – ответила Джастин.

– Точно? А то могла бы сама и составить. Ты же мой адвокат, знаешь ли.

Женщина, стоявшая перед ними, оглянулась и стала их рассматривать.

– Ладно. Ты, Барри Кантор, не принесешь и не будешь каким-либо способом способствовать принесению грызуна, рептилии либо представителя семейства хорьковых в наше текущее место жительства либо в любое другое жилище, где мы будем проживать как равноправные партнеры.

– Ха!

Ей нравилось, когда удавалось его рассмешить.

– А ты, Джастин Шифф, никогда больше не взглянешь на другого мужчину, до конца нашей жизни!

– Фига с два.

– Ну, а я не взгляну на другую женщину! Женщина впереди снова оглянулась. И что она такая, чтобы вот так на них смотреть, черт ее побери? Ну да, ее жених ведет себя немного шумно – но разве это противозаконно? Джастин взяла его под руку и поцеловала в щеку.

– Конечно посмотришь.

– Ты такая циничная.

– Ты можешь смотреть сколько угодно, но ты, Барри Кантор, никогда не дотронешься до другой женщины и любой части ее тела до конца нашей жизни.

– Ага, ладно. – Ему это уже наскучило.

Все билеты были проданы. Но это было не важно. Они зашли в видеомагазин по дороге домой. Она заглянула в отдел музыкальных фильмов и взяла с полки «Король и я».

– Нет, – откликнулся он из секции «Военные фильмы и боевики». Шотландская клетка ему так к лицу.

– Лысый – король, – попробовала она.

– Смешно, – отозвался он, поднимая вверх «Внезапный удар».