Рождество в Шекспире

— Вы можете… вы можете сказать ему, что мы с Джейн должны провести ночь здесь, как и планировалось? Чтобы он не забирал нас домой?

Она намеревалась сказать мне что-то еще.

Я задалась вопросом, сколько у меня времени, прежде чем Эмори придет, чтобы узнать, что нас задержало.

— Почему ты не хочешь идти домой? — спросила я, как будто у нас было все время мира.

— Может, если ему на самом деле нужно, чтобы я пошла с ним, то Джейн останется здесь с вами? — внезапно у нее на глазах задрожали слезы. — Она такая маленькая.

— Он ее не получит.

Ева выглядела почти успокоенной.

— Ты не хочешь идти.

— Пожалуйста, нет, — прошептала она.

— Тогда он и тебя не получит.

Сообщить отцу, что ему дадут забрать своих детей, не так-то просто. Я надеялась, что Джек обнаружил зацепку, или Эмори сделает одно неверное движение.

Он сделает это. Его нужно спровоцировать.

Хватит сдерживаться.

— Останься здесь, — сказала я Еве. — Может быть страшно, но я не позволю никому забрать тебя и Джейн из этого дома.

Ева вдруг испугалась того, что она развязала, подсознательно понимая, что монстр уже вылез из шкафа и ничто не заставит его вернуться туда. Она взяла свою жизнь и жизнь своей сестры в собственные руки в возрасте зрелых восьми лет. Я уверена, она хотела забрать свои слова обратно и не обращаться ни к кому.

— Теперь ты не одна. Все пройдет.

Она выглядела успокоенной, а затем сделала то, отчего я вздрогнула: взяла ребенка в переноске и поставила в угол спальни, задвинула за стул с высокой спинкой, и сама присела рядом.

— Накиньте халат преподобного О’Ши на стул, — предложил тоненький голос. — Может быть, он не найдет нас.

Я почувствовала, что мое тело как будто сжимается. Я взяла синий велюровый халат, который Джесс оставил поперек кровати, и накинула его на спинку стула.

— Вернусь через минуту, — сказала я и спустилась в гостиную, все еще держа испачканную одежду Анны в руке. Проходя мимо шкафа, закинула ее. Я изо всех сил старалась держать их вещи в порядке. Дети были на моем попечении.

Эмори стоял у парадной двери. Он был одет в джинсы и короткий жакет. Перчатки он снял и запихнул в карман. Его светлые волосы были гладко причесаны, он явно только что побрился. Это было похоже на… я засмущалась признаться самой себе.

Было похоже, что он подготовился к свиданию.

Его бесхитростные голубые глаза встретились с моими без колебания. Люк, Анна и Криста играли в видеоигру в другом конце комнаты.

— Привет, мисс Бард. — Он выглядел немного озадаченным. — Я отослал Еву передать вам, что девочки должны провести ночь дома, в конце концов. Я слишком много возложил на О’Ши.

Я подошла к телевизору. Мне пришлось выключить экран, чтобы дети посмотрели на меня. Криста и Люк были удивлены и злы, хотя были слишком хорошо воспитаны, чтобы что-нибудь сказать. Но Анна каким-то образом поняла, что здесь что-то не так. Она уставилась на меня, ее глаза были круглыми, как плошки, но она не задавала никаких вопросов.

— Вы трое идите и поиграйте в комнате Кристы, — сказала я. Люк открыл рот, чтобы возразить, но лишь посмотрел на меня и вприпрыжку помчался в комнату своей сестры. Криста кинула на меня бунтарский выразительный взгляд, но когда Анна, оглядываясь, последовала за Люком, тоже ушла.

Эмори придвинулся поближе к коридору, ведущему в спальни. Он облокотился на каминную доску и снял свой жакет. Он мягко улыбался детям, когда они проходили мимо него. Я тоже придвинулась.

— Девочки хотят остаться здесь сегодня вечером.

Уголки губ дернулись в улыбке.

— Я могу забирать своих детей, когда хочу, мисс Бард. Я думал, мы с сестрой потратим больше времени на планирование панихиды, но она должна вернуться домой в Литл-Рок сегодня вечером, поэтому я хочу, чтобы мои девочки пришли домой.

— Девочки собираются остаться здесь.

— Ева! — внезапно проревел он. — Иди сюда немедленно!

Я слышала, что дети в комнате Кристы затихли.

— Оставайтесь на месте! — прокричала я, надеясь, что все без разбора поняли, что я имела в виду.

— Как вы можете говорить мне, что я не могу забрать своих детей? — Эмори чуть не плакал, разозленным он не выглядел, но было что-то в том, как он стоял, как держался, и меня это насторожило.

Правда или вызов.

— Да запросто, Эмори. Я знаю о тебе.

Что-то страшное мелькнуло в его выражении лица всего на мгновение.

— О чем, черт побери, ты говоришь? — сказал он, разрешая себе показать разумный гнев и отвращение. — Я приехал за моими малышками! Ты не можешь держать моих девочек, если я хочу их!

— Зависит от того, что ты хочешь от них, сукин ты сын.

Это стало последней каплей Эмори.

Он бросился на меня. Схватил пластиковую сосульку из гирлянды на каминной полке О’Ши, и, если бы я не поймала его за запястье, она вонзилась бы в мою шею. Я потеряла равновесие, пока удерживала ее у горла, и мы покатились. Когда мы с Эмори упали на пол с глухим стуком, я услышала, как завопили дети, но это казалось далеким и неважным сейчас. Я упала на бок, моя правая рука оказалась в ловушке.