Розовая мечта

Медленный проход Ивонн вызвал бурю аплодисментов. Чармиэн стояла наготове, одетая в декольтированное вечернее платье с прозрачным лифом и длинным серебристым боа через плечо.

Сквозь щелку она могла разглядеть собравшихся — кажется, все были довольны, модели имели успех, публика увлеченно разглядывала манекенщиц. В то время как женщины заинтересованно рассматривали наряды, мужчины, которых было меньше, явно глазели на самих девушек. Самообладание стало покидать Чармиэн. Ивонн заканчивала, а мадам директриса потянулась к микрофону, чтобы объявить выход Чармиэн. Ужас сковал ее.

— Пожалуйста, мадам, — забормотала она, — я… я не могу.

— Еще не хватало! — зашипела на нее директриса.

Чармиэн опустилась на стул и закрыла лицо руками.

— Я не могу смотреть им в глаза, — шептала она.

Мадам повернулась к Дезире, одетой в экзотический пляжный туалет; та смотрела на Чармиэн с презрением.

— Идите вы, — приказала директриса и, когда вернулась Ивонн, обратилась к ней требовательно: — Быстро, следующее платье! Я так и знала, что она нас подведет! Ну-ка, соберитесь и сделайте все вдвоем, здесь больше некому этого доверить!

Чармиэн съежилась на своем стульчике, следы от руки директрисы так и горели у нее на лице. Она испытывала панический ужас — она не могла вынести всех этих направленных на нее взглядов. Если б только Леон был тут и смог ее подбодрить! От грубости мадам Дюваль ей стало совсем тошно.

Ивонн, одетая в черный костюм с открытой спиной и юбкой-брюками, проплыла мимо с презрительной миной. Внезапно появился Алекс.

— Чармиэн? обратился он к ней.

— Эта дурочка ошалела от страха! — прошипела мадам, пожав плечами.

Алекс взял Чармиэн за руки и поднял со стула.

— Вы не можете подвести всех нас, — заявил он властно, — Леона, Альтею и особенно меня. — Он стал ласково поглаживать ей руку. — Чего вы боитесь? Всех тех баб, которые сидят там? Но они вам в подметки не годятся. Никогда не поверю, что вы такая трусиха!

От прикосновения его рук ее пальцы потеплели. Магнетический ток прошел по жилам и нервам, она вся словно завибрировала. Вернулась Дезире, и Алекс подтолкнул Чармиэн вперед:

— Идите, Чармиэн.

Она все еще стояла.

— Да черт вас дери, — процедил он сквозь зубы, — идите же!

Он вытолкнул ее вперед, так что она стала видна всей публике. Девушка стала робко спускаться в проход, уставясь взором на море за окнами. Она совершенно оцепенела, путь впереди казался бесконечным. Затем она обернулась и увидела наблюдавшего за ней Алекса, всем своим телом ощутила она его повелительный взгляд.

И вдруг, так же как тогда, в ателье Леона, она перестала чувствовать страх. Гордо вскину голову, она приняла изящную позу манекенщицы, движения ее стали совсем иными: раскованными, плавными.

Проникавшие через окна солнечные лучи заиграли на светлых волосах, придали абрикосовый оттенок рукам и шее. Вся в сиянии света, она сознавала, что множество глаз устремлено на нее, но по-настоящему чувствовала лишь взгляд Александроса Димитриу.

Затем вышла Дезире, а Чармиэн вернулась, и девушки-гречанки стали быстро переодевать ее. Ей было стыдно стоять в одном белье перед все еще находившимся там Алексом, но он не глядел на нее, беседуя с мадам Дюваль.

— Ну вот, лед тронулся, теперь все будет хорошо, — сказал он.

— Надеюсь, — с сомнением отвечала директриса — в жизни не было показа столь плачевного. Весьма признательна за ваше своевременно появление, мсье, сожалею лишь, что доставили вам беспокойство.

Алекс кивнул и, к облегчению Чармиэн, исчез. Директриса гневно взглянула на нее.

— Мсье Себастьен еще об этом узнает! — пообещала она.

Она с тревогой наблюдала за следующим выходом Чармиэн, но девушка не подвела. Она все проделала правильно, но уже не излучал такого тепла и сияния, как в первый раз. Тогда она была под влиянием какой-то магнетической силы, которую нельзя даже объяснить.

Когда все закончилось, мадам Дюваль вышла на поклоны. Некоторые модели пришлось показать на бис. Алекс удалился посреди показа, и на финальном торжестве его не было. Подошедшая Альтея объявила, что первое показанное Чармиэн платье было восхитительно, но она не уверена, подойдет ли оно ей.

— Зато оно как будто вам предназначено, — добавила Адьтея.

Сама она была одета в малиновый костюм, в котором Чармиэн признала творение Себастьена. Этот туалет делал ее гораздо старше зрительно.

— Алекс испарился, — пожаловалась она, — так что мне приходится самой здесь хозяйничать и присматривать за гостями. Некоторые уже собираются уезжать.

И она с достоинством проследовала в зал, показывая всем своим видом, что может, когда захочет, сыграть и светскую даму. Вскоре ушла и Чармиэн, Гортензия оставалась хлопотать с помощницами.

Чармиэн была потрясена происшедшим, в особенности той легкостью, с какой Алексу удалось овладеть ее эмоциями. Он ею манипулировал, как куклой. Если он может так влиять на нее, ей есть о чем задуматься. Здесь кроется опасность. Он был похож на хозяина кукольного театра — когда хотел, дергал своих марионеток за веревочки.