Розовая мечта

Брюнет гордо поднял голову, ощущая на своем челе печать исключительности. Только истощением нервных клеток можно было объяснить посещение его с навязчивым постоянством видения: тбилисский проспект, запруженный восставшей толпой и врезавшиеся в людской поток тяжелые громады бронетранспортеров. Мятеж следовало подавить, таковой была его воля — выбор человека, наделенного власть…

Отогнав в сторону от приятных наблюдений мысли, брюнет обратил свой орлиный взор к набережной. Остановка опустела — толстобрюхий троллейбус, тяжело накренясь на правый бок, полз по направлению к Крымскому мосту. Хозяин пентхауса опустился в кресло и включил тихую музыку. «Виртуозы Москвы» исполняли Моцарта и Вивальди. Легкие, летучие звуки заполнили пронизанный солнцем воздух. Он с удовлетворением оглядел стильную двухъярусную гостиную, обставленную с любовью к свободному пространству и очаровательным раритетным мелочам, привлекающими внимание знатока. Вазы, статуэтки, картины, шпалеры, напольные коврики, предметы вооружения, маски — все эти вещицы, собранные для удовлетворения эстетических потребностей хозяина, могли бы украсить любой музей.

Жилище на крыше, площадью в 300 квадратных метров, включало просторную угловую гостиную, опоясанную террасой зимнего сада, три спальни, кабинет, библиотеку, хозяйственные помещения. К зоне «имения» относилась также сауна с бассейном и теннисный корт под раздвижными крышами.

Собственно, здесь, над улицами и дворами Москвы, располагалась целая усадьба с жильем для охраны и КПП у персонального лифта, спускавшегося по внутренней стене дома. Устроить площадку для вертолета не удалось. Конечно, дело заключалось не в деньгах и недостатке власти. Пришлось смириться с тем, что соображения конспирации требуют уступок в комфорте. По крайней мере, здесь, в Москве. В своей американской резиденции, расположенной на Oceania Island — частном островке, отделенном от Майами-Бич и стоившем 2500000$, гражданин Австрийской Республики мог позволить себе все, что хотел. «Надо бы позвонить Джуне, — подумал брюнет. — У меня сегодня нелады с энергетическими полями, — тянет явно к „философскому полюсу“, обесточив „деловой“.» И почему, в самом деле, мысль о собственном превосходстве, давно привычная и любимая, как мотив колыбельной, открыла вновь тайные бездны сомнений и страхов?

Он слушал скрипку Спивакова и видел себя рядом с ним — нет, над ним. Как ни оценивай художественный дар, управляющий эманациями, а способность к реальной, физической, власти над толпой неизмеримо выше. Она включает в себя тонкое художественное чутье, фантастическую интуицию, виртуозность в построении тактических композиций и недюжинный эстетический вкус в исполнении. Плюс — множество таких качеств, определение которых требует лексики критиков и спортивных комментаторов.

…Прислуга, одетая в строгий костюм секретарши престижного офиса, вкатила тележку с сервировочными приборами и скромным ассортиментом изысканных деликатесов. Молча накрыв стол молочно-зеленоватого нефрита, женщина вопросительно посмотрела на хозяина и тот небрежно кивнул. Он знал, что она никогда не ошибется в «протоколе» означенной хозяином встречи. «Форма № 1» означала интимную, сугубо конфиденциальную встречу. И, следовательно, — полную боевую готовность охраны, ведущей слежение за окружающими домами и прибывающими к ним автомобилями, а также подключение «щита», блокирующего зону пентхауса от каких-либо прослушиваний.

Стол к такой встрече выглядел очень строго — напитки, фрукты, орехи, икра. Но можно было не сомневаться, что любой из представленный здесь продуктов мог бы украсить праздничный стол Видзорского дворца или Белого дома.

Гость прибыл с предельной точностью, что в этом кругу считалось лишь обыденной нормой. Они секунду поколебались — стоит ли обняться, и ограничились крепким рукопожатием, а затем рассмеялись, оценив забавное совпадение — и хозяин, и визитер выбрали почти одинаковые костюмы, причем из эксклюзивной коллекции Жанфранко Ферре, представленной в этом месяце лондонским салоном «Кристиан Диор».

— Опасно иметь близких друзей. Видишь, как нас легко «вычислить». Придется сменить стилиста. Сам-то я в сфере моды — профан. — Невысокий, рыжеватый мужчина, напоминающий драматурга Эдварда Радзинского, занял предложенное кресло.

— Вероятно, твой консультант не понял задачу — решил, что все «бойцы невидимого фронта» должны иметь единую форму, как прежде члены политбюро или работники «органов». Я имею обыкновение заниматься гардеробом сам — каприз холостяка, — переглянувшись с гостем, хозяин наполнил рюмки.

— У тебя здесь спокойно, Арчил. Как на облаке — Бог-сын, Бог-отец, Бог Святой дух… — Рыжий почтительно кивнул.