Розовая пантера

…И вот теперь она бежала. Мчалась, расталкивая прохожих, даже не пытаясь что-то объяснить себе, не думая, что выглядит смешно и нелепо. Догнала наконец, схватила за рукав рубашки, заставила обернуться, снова увидела его глаза и спросила его, как последняя идиотка, как откровенно истосковавшаяся по самцу самка — да наплевать, пусть думает что угодно! — не хочет ли он зайти к ней сегодня вечером на чашечку кофе. Так и спросила:

— Не хотите ли вы сегодня вечером зайти ко мне на чашечку кофе?

Как настойчивый коммивояжер, предлагающий прохожему немного странный товар — себя. Свое тело, свою душу, свое прошлое и будущее. При этом совершенно бесплатно. Вцепившись мертвой хваткой в рукав грозившей треснуть по швам рубашки.

— Что?

Он смотрел на нее — в глазах сквозило удивление, он на самом деле обалдел от такого поворота событий. Она и сама не знала, что такое бывает. Те же ресницы, тот же цвет, тот же разрез и глубина. Разве можно было забыть эти глаза?

— Зайти ко мне сегодня вечером на чашечку кофе. Меня зовут Маша. А вас?

— Глеб.

— Вы читаете Набокова?

— Читаю.

— Вам нравится?

— Нравится, наверное, если читаю.

Голос был другим. Низким, с хрипотцой, совсем не подходящим к этим глазам. И волосы намного темнее, и поворот головы, и руки — все другое. Только глаза.

— Послушайте, Маша. Вы мне рубашку порвете.

Она отпустила, разжала пальцы, испытывая в глубине души затаенный страх: а вдруг он убежит сейчас? И правильно сделает, ведь самое лучшее, что можно сделать, повстречав на улице психа, — это уйти, скрыться от него подальше, потому что никто не знает, какого рода у него помешательство, тихое или буйное.

— Вы не думайте, Глеб, я не сумасшедшая.

— Правда? — спросил он серьезно. Она кивнула, и он вдруг рассмеялся: — Сразу бы сказали. Сначала — что не сумасшедшая, а потом все остальное. Как мне расценивать ваше предложение?

— А не нужно его никак расценивать. Мы же не на Большой Казачьей, чтобы его расценивать. Предложение совершенно бесплатное. Скидка — сто процентов. Остается только согласиться.

— Пожалуй, я так и сделаю. Вы меня заинтриговали, Маша. Честное слово. Набросились на меня, как пантера…

Кольнуло воспоминание — там, где сердце, тысячи мелких игл, те же, наверное, что колют затекшую от неподвижности руку. Ногу. Любую часть тела, затекшую от неподвижности. Первые сигналы о том, что кровь снова побежала по венам. Что она, эта часть тела, умерла, оказывается, не навсегда.

— Давайте я запишу ваш номер телефона.

Он достал из кармана мобильник, она продиктовала. Короткий сигнал подтвердил, что номер в памяти сохранился.

— Что ж, до вечера. Оставалось только ждать…

Она ждала, решив про себя, что вечер начинается приблизительно в пять часов. Сидела в кресле, читала книгу, ходила по комнате — нет, все же не в пять, а в шесть. В семь. В восемь… Взяла другую книгу, полистала страницы, прислушалась к часам — тикают. Может быть, в девять? Подняла телефонную трубку, услышала долгий сигнал — работает. Ну не в одиннадцать же в самом деле?

Тот вечер так и не наступил — день медленным рывком превратился в ночь, она проснулась рано утром и начала ждать следующего вечера, прогоняя смутное предчувствие, что и он, этот следующий вечер, тоже не наступит. Впрочем, в этот раз было намного легче. И книга почему-то казалась намного интереснее. Те же самые строчки, которые уже были прочитаны вчера, казались незнакомыми и захватывающими. И не нужно было прислушиваться к часам, чтобы услышать, как они тикают, на всю квартиру, так громко, что даже соседи, может быть, слышат. И зеленый огонек, светящийся в уголке телефонной базы, ясно указывал на то, что телефон работает. Не нужно было снимать трубку, чтобы убедиться в этом, услышав долгий сигнал ни о чем.

О том, наступит ли следующий, третий вечер, она и не задумывалась. Он наступил как-то внезапно, застав ее все в том же кресле, все с той же книгой в руках. Проводил на кухню, наблюдая из окна, как она варит кофе, хрустит печеньем. Выглянув из-за плеча, прошелестел страницами газеты. Прозвонил откуда-то из глубины комнаты протяжной трелью, напомнив о себе, и она подумала — вечер…

— Здравствуйте, Маша.

Голос на том конце был незнакомым — трудно, невозможно было соединить в один образ этот голос и эти глаза, это были части из двух совершенно разных картинок, разрезанных на кусочки, которые нечаянно перепутали. Она уже ничего не хотела.

— Это Глеб.

— Здравствуйте, Глеб.

— Извините, не смог позвонить раньше… Ваше предложение остается в силе?

— Остается в силе, — ответил кто-то за нее, потому что у нее не было сил говорить.

— Отлично. В таком случае я подъеду через несколько минут.

— Я вас жду, — ответила она и опустила трубку, огляделась по сторонам: в комнате не убрано, нужно бы навести порядок, и пыль на полках уже дней пять, наверное, не вытирала. Нужно было…