Розовое дерево

Роберт улыбнулся беззубой улыбкой, и Алан чмок-нул малыша в лобик.

Опал прислонилась к стене, к горлу ее подступил комок. Алан любил Роберта, любил с самого его рождения. Он вел себя так, как самый любящий и гордый отец. Опал так сильно хотелось, чтобы это было правдой. О лучшем отце, лучшем муже нельзя было и мечтать.

Она в задумчивости закрыла глаза. Это были опасные мысли, способные принести только несчастье, но которые ей все труднее стало выбросить из головы в последние дни. Алан был таким красивым, таким добрым, таким порядочным. И еще в нем чувствэвалась сила. Не только физическая мощь рук, груди, плеч, которая появилась у него за время тренировок, но и какая-то внутренняя сила. Он перестал чувствовать себя беспомощным инвалидом, забыл, как раньше то и дело обращался с просьбами к Джонни. И все это он совершил сам! Опал считала, что никто другой не сделал бы это лучше Алана Хэйза. Опал почувствовала бы себя униженной, если бы кто-то узнал, что она испытывает к Алану. Но она понимала, что никто не может проникнуть в ее мечты и старалась тщательно скрывать свои чувства от всех, особенно от Алана. Он так добр, что будет испытывать неловкость в ее присутствии, думала Опал, если узнает о ее любви. Это разрушит чудесную легкую дружбу, которая связывала их сейчас, а этого Опал хотела меньше всего.

Поэтому она спрятала подальше вглубь души теплоту и радость, переполнявшие ее при виде Алана с ребенком, и придала лицу спокойное выражение.

Алан обернулся на звук ее шагов и улыбнулся:

— Опал!

От этой улыбки все внутри Опал перевернулось. Она так озарила его лицо, была такой ласковой и открытой, что ее можно было ошибочно принять за счастливую улыбку любви.

— Привет, Алан! — Ей нравилось, как его темные волосы непослушно падали на лоб.

Волосы у него уже стали довольно длинными и начали завиваться на концах. Опал находила это милым, как, впрочем, и все в нем в последнее время. — Как дела?

— Прекрасно! А у тебя? — Он нетерпеливо отбросил волосы со лба.

— Проклятые волосы! Их давно уже надо подстричь. Опал улыбнулась.

— Хочешь, я позову Джонни?

— Нет. В прошлый раз у него получилось ужасно! Я сам не знаю, что делать. Обычно Черри подстригала меня, но сейчас она уехала. — Он ухмыльнулся. — А пусть растут хоть до пят!

Опал засмеялась.

— Вот это будет картина, представляешь? — Она подошла ближе. — Я могу попробовать укоротить их, если ты не против.

— Ты? — Он помолчал. — Правда? Опал кивнула.

— Я раньше уже стригла. Немного в приюте, а потом подстригала всех детей миссис Рейли, когда у нее работала. — Она усмехнулась. — А волосы у них тоже завивались.

— По крайней мере, мои не вьются. Ладно, рискну. Давай попробуем.

Опал улыбнулась и подошла, чтобы взять малыша.

— Я пойду уложу Роберта спать. Он, должно быть, очень устал. — Она помолчала. Подошло время кормления, и ее грудь к этому часу, как обычно, налилась и побаливала. — А… а ты не будешь против, если я… пойду покормлю его?

— Нет, конечно. Это прекрасно! — Голос его показался странным и даже хрипловатым. Алан откашлялся и продолжал:

— А за это время я поднимусь с кровати.

Опал кивнула, не глядя ему в глаза и унесла малыша. Она быстро поднялась наверх и заперлась в своей комнате. Она положила Роберта на кровать, расстегнула платье и достала грудь. Из нее уже начало капать молоко и промочило не только салфетки, которые она подкладывала, но и самое платье.

Она была уверена, что Алан понял, что она имела в виду, когда сказала, что пойдет кормить ребенка. И он, и она смутились; оба знали, что малыш сосет грудь. Интересно, подумал ли Алан о ее груди, когда она сказала о кормлении? Интересно, он вообще когда-нибудь думал о ней так? По своему небольшому опыту Опал знала, что мужчины всегда думают об этом. Но, может быть, несчастный случай повлиял и на это, и Алан никогда не задумывается о таком? А если нет, и он испытывает те же желания, что и все мужчины, то он просто настоящий джентльмен.

Опал бросила взгляд в зеркало над комодом. Ее грудь в эти дни стала больше и тяжелее, чем обычно. Никогда раньше она не отличалась пышным бюстом; всегда была худенькая и стройная. Но сейчас все ее платья плотно обтягивали грудь. Она машинально дотронулась до сосков. Глаза закрылись, и она представила, что это прикосновение Алана. Его пальцы, должно быть, легкие и нежные… они мягко касаются ее кожи…

Она медленно гладила грудь, воображая, будто это рука Алана. Тепло разлилось по ее животу, и вырвался короткий стон. Последние ночи она просыпалась, чувствуя то же самое, мечтая об Алане. Опал сжала ноги, испытывая тайное наслаждение. Она не помнила, чтобы когда-то раньше ей приходилось чувствовать такое.

Но она понимала, что желать Алана бессмысленно. Он был от нее так далек, как солнце от земли.

Ребенок сердито запищал, устав ждать молоко, и этот звук вернул Опал к реальности. Вздохнув, она взяла малыша на руки.