Розовое гетто

— Ну что ты, все отлично, — ответила я Мюриэль и повернулась к Мелиссе: — Расскажите мне все.

— Все о чем? — послышался чей-то голос.

Я подпрыгнула. Касси полностью заняла мои мысли, поэтому, поворачиваясь, я не сомневалась, что неудачливая писательница по-прежнему стоит рядом. Но ошиблась: рядом стояла Линдси. Возблагодарив небеса, я обняла ее, хотя в этом топике и юбке выглядела бедняжка ужасно. А еще она где-то раздобыла бейсболку, которую нацепила на голову козырьком назад.

— Где ты была?

Она закатила глаза:

— Должно быть, отстала от вас. Приехала с сектором «Воля Божья». А потом, когда мы вылезли из такси, я заблудилась. Попала в какой-то зал, где собрались одни спортсмены. Было так прикольно. Но потом сообразила, что с работы никого нет. Спросила парня, с которым говорила, здесь ли устраивает прием «Романс джорнал», и он, конечно же, посмеялся надо мной. Зато получила халявную бейсболку.

— Мы уже волновались, — заметила я.

Линдси, которая держала в руке тарелку с едой, сунула в рот маленький сандвич.

— И напрасно. Думаешь, я могла пропустить такое зрелище? — Она протянула тарелку нам. — Сандвичи? Берите, на всех хватит. — Мелисса и Мюриэль покачали головами. — Потрясающе. Вы видели Валери Мартин?

Я представила Линдси Мелиссе.

— Мелисса присылала нам рукопись. Она называлась «Ранчер и леди».

— Точно! Мне понравилась эта книга!

Если эти слова ошарашили Мелиссу, можно представить себе, в какое состояние они повергли меня. Линдси рукопись и в глаза не видела.

— Ты знаешь, та книга, которую я вернула автору.

— Понятно, — кивнула Линдси. — А теперь снова хочешь взять. И это правильно.

Нет, неправильно, но Линдси не могла знать об этом. Я однажды сказала ей, что она должна научиться поддерживать общий разговор, но на этот раз Линдси вошла в тему слишком уж активно.

— Не знала, что мою рукопись прочитал кто-то еще, — пискнула Мелисса.

— О, я читаю все, что могу найти в издательстве, — заверила ее Линдси. — Все. И много работаю с Ребеккой. Если хочешь, могу помочь тебе с переделкой.

— Буду только рада! — воскликнула Мелисса.

Если кто-то и был против, то только не я. Впрочем, разговор этот долетал до моих ушей откуда-то издалека. Я сосредоточилась на том, чтобы не таращиться на эту торжествующую троицу ужаса… а потом Графиня подошла к микрофону. Флейта и арфы смолкли.

— Прошу минутку внимания, мадам и месье! Пожалуйста, займите свои места! Сейчас начнется шоу.

Свет притушили, остались только два ярких пятна. Один прожектор освещал часть алой ковровой дорожки у возвышения, второй — Графиню, которая, нацепив очки, зачитывала текст по бумажке, тогда как по алой дорожке дефилировали модели — парами, мужчина и женщина. Я не знаю, зачем потребовались мужчины. Разве чтобы усладить взор. Потому что украшения были только на женщинах, а разглядеть их с такого расстояния не представлялось возможным. В любом случае те же самые украшения красовались и на маленьких столиках. Разумеется, все хлопали и приветствовали выход каждой новой пары восторженными восклицаниями. Как и на любом дефиле, полумрак то и дело разрывали фотовспышки.

Я воспользовалась моментом, чтобы понаблюдать за Флейшманом и Касси. Он то и дело наклонялся к ней и что-то шептал на ушко — видимо, комментировал происходящее. Она улыбалась, тихонько посмеивалась или закатывала глаза. Точно так же он вел себя и на лекциях в колледже, если мы рядом сидели в аудитории.

Время от времени мне удавалось отвести взгляд, но потом он вновь возвращался к ним помимо моей воли.

В какой-то момент, повернувшись, я увидела, что Флейшман смотрит не на меня, а на остальных сидевших за моим столиком. Мюриэль, Мелиссу, Линдси в дурацкой бейсболке. Я опустила глаза на ковер до того, как его взгляд добрался до меня. Щеки горели. И потому, что я читала его мысли (она сидит за столиком придурков), и потому, что ругала себя за собственную податливость. Я, как и Андреа, не хотела сидеть с аквамариновыми дельфинами, но вот села.

Хуже того: я словно вернулась в среднюю школу, где всегда оказывалась в кафетерии за столом с неудачниками. Но с другой стороны, мои соседки казались неудачниками только Флейшману. Во-первых, он их не знал, во-вторых, раздувался от собственной значимости.

Во мне крепло желание защитить своих соседок. Может, Мюриэль и побывала в психиатрической палате, но личностью была незаурядной, а ее остроумие просто оставалось недооцененным. И книга Мелиссы Макинтош оригинальностью не уступала книге Флейшмана. Да, она сделала слабую копию с ранее опубликованных любовных романов, но он-то вообще ничего не придумал, просто изложил на бумаге факты моей жизни.

Я вся кипела, и часть распирающей меня ярости не могла не выплеснуться на Касси. Какая же она жалкая! Сидит с самодовольной улыбкой на лице, словно наконец-то произнесла ту самую речь, в которой ей отказали в школе. Разве она не прочитала книгу, за которую издательство, по ее настоянию, выложило столько денег? На нее никто не обращал внимания, вот Флейшман, само собой, и подобрал ее. Для него это в порядке вещей.