Розовые розы (сборник)

Автобус остановился, дверцы разомкнулись, грабитель вышел. Мальцев ринулся за ним.

Профессор преследовал, как заправский детектив, теряясь в толпе, пытаясь остаться незамеченным, хотя преследуемый не обращал на него никакого внимания. Он свернул в переулок и скрылся за оградой. На воротах была вывеска:

ДЕТСКИЙ САД № 83

Мальцев прижался носом к стеклу. В окне были видны бандит, застегивающий пуговицы белого халата, и женщина в белой шапочке. Она что-то говорила, и он рассеянно посмотрел в окно.

Мальцев моментально присел, боясь быть увиденным.

– Плохо едят! – жаловалась Трошкину молодая воспитательница Елена Николаевна.

Трошкин вошел в столовую. За столиками дети скучали над манной кашей. Оглядев ребят, Трошкин громко объявил:

– Товарищи! Завтрак в детском саду сегодня отменяется!

– Ура-а-а! – восторженно закричали «товарищи».

– ...Мы совершим полет на космической ракете на Марс. Командором назначается Дима. Дима, ты сегодня командор. Прошу взять в руки космические ложки. Подкрепитесь основательно. До обеда ракета не вернется на Землю.

Дети судорожно схватили ложки и стали запихивать в рот «космическую» манную кашу.

– Гениально! – прошептала Елена Николаевна.

В это время дверь в столовую приотворилась, заглянул участковый милиционер.

– Евгений Иванович, можно вас на минуточку? – виноватым шепотом попросил он.

– Здравствуй, Петя, – поздоровался Трошкин. – Ты извини, я сейчас занят.

– Вот тут гражданин настаивает, – виновато сказал Петя, и в тот же момент из двери на середину столовой с такой стремительностью, будто им выстрелили, вылетел Мальцев.

Он схватил Евгения Ивановича за горло и заорал:

– Попался!

– Пустите! Вы что, с ума сошли?! – пытался вырваться Трошкин.

– Отдавай шлем, подлец! Ты Доцент, а я профессор!...

В подмосковном дачном поселке за низким заборчиком стоял летний садовый домик, заваленный до окон снегом. Оттуда доносилась песня:

Стучат колеса, и поезд мчится,
Стучат колеса на ветру-у...
И всю дорогу мне будет сниться
Шикарный город на южном берегу.

Хмырь и Косой пировали за дощатым столом. Перед ними стояла начатая бутылка «Московской» и лежали соленые огурцы на газетке.

– За Доцента! – Косой поднял стакан.

– Да, это тебе не мелочь по карманам тырить, – авторитетно заметил Хмырь. – Теперь тысяч по сто каждому обломится.

Они чокнулись и выпили.

– А что ты с ними будешь делать? – поинтересовался Косой.

Хмырь не ответил, усмехнулся снисходительно – было ясно, что он найдет деньгам достойное применение.

– А я машину куплю с магнитофоном, – размечтался Косой, – пошью костюм с отливом и – в Ялту! – Во все горло он запел:

Я-я-ялта, где растет голубой виноград.
Ялта, где цыгане ночами не спят,
Ялта, там, где мы повстречались с тобой,
Там, где море шумит о прибрежный гранит,
Поет прибой...

В ворсистом пальто и каракулевой шапке пирожком, со спортивной сумкой в руках Доцент медленно шел по тропинке среди заснеженных сосен. Поселок дышал тишиной и покоем, и Доцент, казалось, был покоен и тих, но все до последней клеточки было напряжено в нем...

У калитки он остановился, постоял несколько секунд, потом вдруг резко обернулся: никого...

Доцент быстро вошел в домик.

– Ну? – встрепенулся Хмырь.

– Толкнул? – спросил Косой.

– Толкнул... грузовик с откоса, – пробурчал Доцент, зачем-то отодвигая комод. – Рыбу я ловил.

– Рыбу? – удивился Хмырь. – Какую рыбу? Где?

– На дне. В проруби у лодочной станции...

Доцент достал из-за комода пистолет и сунул его за пояс.

– Пушка! – вытаращил глаза Косой. – Зачем она тебе?

– Ты, Косой, плавать умеешь? – спросил Доцент.

– Куда плавать?

– Ну нырять...

– Это щас, что ли? В такую холодину? Не было такого уговора! Пусть Хмырь ныряет!

– Засекли нас, – серьезно сказал Доцент.

– С чего ты взял? – испугался Хмырь.

– Чувствую. Я всегда чувствую. Расходиться надо. – Он подошел к столу. – Встретимся завтра в семь у Большого театра...

Он взял бутылку и стал пить прямо из горлышка.

– Ни с места! – раздался отчетливый приказ.

– Все! Кина не будет, электричество кончилось! – отозвался Косой и первым поднял руки.

Нам не страшен серый волк,
Серый волк, серый волк!

– пели три «поросенка» в костюмах и масках: в детском саду № 83 шла подготовка к Новому году.

Дети сидели на стульчиках, как зрители, аккомпанировал на рояле Евгений Иванович Трошкин.

– Хорошо, – похвалил он и похлопал в ладоши. Дети тоже захлопали. – Теперь Серый Волк!

Из-за занавеси вышел худенький и робкий Серый Волк и тоненьким голосом затянул:

Я злой и страшный Серый Волк,
Я в поросятах знаю толк...

– Не так, Дима. Вот смотри... – сказал Трошкин, поднимаясь с места.

Он снял с Димы маску волка, надел ее на себя и, моментально преобразившись в волка, зарычал:

– Р-р-р...