Розовый бархат

— Лицо покраснело, словно рак.

— Отстань, — тут Вера поняла, почему на нее уставились. На душе сразу полегчало. Она вздохнула и, улыбнувшись Димке, посмотрела, на какой странице открыт учебник.

Вера Степановна не могла сосредоточиться, один звонок за другим. Расширяли склад, надо было скомплектовать персонал, вот и созванивалась с агентствами, а те все слали и слали ей резюме.

Почему она тогда так опрометчиво поступила? Вера не знала. Весь урок почти не шевелилась, боялась, что юбка задерется и все увидят. Но после того как сходила на перемене в столовую, все как рукой сняло. Стало весело и она уже не задумываясь бегала по ступенькам. Несколько раз дала Димке по носу, он попробовал столкнуть ее со стула, но сам улетел в проход.

Вера Степановна улыбнулась своей детской шалости, положила ладонь на коленки и провела пальцами по бедру. «Не то, все не то», — подумала она. Встав из-за стола, закрыла дверь.

Легкий озноб в груди и эта еле уловимая щекотка. Женщина покосилась на дверь, осторожно коснулась замка на ручке и тихо, чтобы никто не услышал, повернула его. Совсем рядом слышались голоса, кто-то разговаривал по телефону, кто-то прошёл мимо ее кабинета. Вера Степановна еще раз посмотрела на дверь, и уже не останавливаясь, быстро запустила руки под юбку и как можно быстрей сняла с себя трусики.

— Зачем? — вдруг вслух просила себя.

Она даже не поняла, почему так поступила. Так спонтанно, как там, в школе. Повертев в руках тряпочку, уже подумывала обратно их надеть, ведь детство уже давно прошло.

— Нет, — все так же тихо сказала она и, быстро открыв тумбочку, спрятала их в нижний ящик.

Какая-то интрига, свобода, маленькая тайна. Что это? И главное, зачем? Вера Степановна не могла ответить себе ни сейчас, ни там в школе.

Димка странно пялился на нее.

— Ты че?

— Так.

— Дам в лоб за так. Что увидел? Лицо испачкано? Опять жвачку подложил?

Она тут же приподнялась со стула, провела рукой по нему и, не обнаружив ничего подозрительно, шлепнулась обратно голой попкой на место. После школы Димка не отставал от Веры. Его как будто приклеили, он даже взял ее портфель.

Девочке было весело. Ветер поддувал, иногда юбка раздувалась. Казалось, еще немного, и она вывернется наизнанку и тогда все увидят. Вера заглянула в овраг, прошлась по краю маленького обрыва. Это ее тайна, и она щекотала ей душу. Девочка смеялась, убегала от мальчика, а тот, ничего не понимая, словно навьюченный мул, бежал за ней.

Вера Степановна чуть приподнялась, подтянула повыше юбку и как-то робко села на голую попку. Этот детский щенячий восторг, вот что она испытала в тот момент, когда в кабинет вошел Лукин.

— Слушаю, Игорь…

Фотосессия

Рассказ из книги «Непристойное предложение», часть 3

— Чем будешь заниматься?

— Не знаю, — я и вправду еще не знала. Эти дни были так похожи друг на друга, что если их смешать как карты в колоде, то не отличишь, который из них был вчера, а который и неделю назад. В общем, каникулы. — А что ты предлагаешь?

— Хотел с Юркой на моторке сгонять до острова, но его отец не разрешал. В прошлый раз мы почти весь бак бензина сожгли, вот ему и досталось.

Мы начали перебирать, что можно сделать, а что не стоит. Наш пустой треп продолжался еще какое-то время, а после мы встали и пошли по дороге, просто пошли и все.

Валерка — парень смешной, до сих пор боится, что его мать увидит, как он курит. Хотя, похоже, все знали об этом, даже его бабушка, но как раз-таки от нее и меньше было бы проблем. Она как-то призналась, что курит с самого детства, как себя помнит. Бабуле уже за восемьдесят, а бегает не хуже нас.

Валерка огляделся по сторонам, достал свои сигареты и смачно прикурил. Знала, что он не очень любит это делать, но выпендривается, мол, взрослый. Сама я не любила сигаретный дым, он мне казался горьким. Может это воспоминание от того, что отец курит на кухне, и поэтому как бы ни проветривали дом, в комнатах всегда присутствовал кисло-горьковатый запах. Вот и сейчас, стоило ему прикурить, мои ноги сами повернули от него в сторону. Валерка хихикнул, мол, мелочь пузатая, в куклы тебе еще играть, но с пониманием отошел на шаг в сторону, чтобы дым уходил в поле.

— Ты знаешь, я тут на днях прочитал очень интересную книгу, про цифры, — и замолчал.

Выждав момент, я посмотрела на него как ослик Иа на Винни-Пуха, когда тот сказал: «Ну все же не могут…», и погрузился в свои мысли.

— Что цифры? — не дождавшись продолжения начатой фразы, спросила. — Что они?

Похоже, он этого и ждал. Подняв подбородок чуть выше и выпустив струю дыма, соизволил ответить.

— А ты знаешь, что аборигены до сих пор знают только цифру один и все.

— Как это, один?

— Просто у них нет других цифр. Они все считают: один и еще один, а если надо, то еще один. То есть похоже на палочки, а когда палочек уже много, то просто много и все.

Я задумалась.

— А разве так возможно, вот просто один и все?

— Я тоже так думал, но посмотри на детей, что они делают, когда надо считать?

— Что?