Розовый Дождь

– Мил человек, где мы?… Я чувствую тебя… скажи на милость, мил человек, ради сирот, ради Создателя… – дрожащим голосом прохрипел старик – отсутствие розовых пилюль уже сказывалось – старость брала свое в когда-то не знавшим старости и болезни мире!!! –, опираясь на клюку. – Сжалься над бедным прокаженным, потерявшим чудный приход, матушку и детишек, и над бедными сиротами без отца и матери, оголодавшими в конец…

Гастон взглянул на сокрытого под колпаком прокаженного и на молчаливых и таких не по-детски серьезных ребятишек, и сделал шаг навстречу.

– Ты дома, святой отец, ты дома… – дрожащим голосом проговорил Гастон, протягивая навстречу руки. – Ты всего в двух милях от Кронбурга, а перед тобой… принц Гастон…

Из груди старика раздался то ли смех, то ли плач – его плечи мелко затряслись… Он облегченно вздохнул и сказал:

– Ну все, детки… Вот мы и дома… С Его Высочеством мы не пропадем… Он муж достойный, точь-в-точь настоящий король из сказки… Ступайте! – прокаженный подтолкнул детишек в спины и они робко зашагали навстречу страшному высокому человеку с седой как лунь длинной шевелюрой, изрезанными глубокими морщинами лицом и черными как ночь глазами. Гастон присел на корточки и ласково обнял детишек – он так мечтал иметь детей! – и расцеловал их в бледные щечки. Детки заплакали, а Гастон сказал: "Все хорошо, все хорошо, теперь все хорошо", поглаживая их по головкам.

– Святой отец! Идемте со мной, я проведу Вас в замок – там Вас ждет достойный уход и лечение!

– Какое там лечение… – махнул рукой обреченно старик. – Пол лица сгнило, нос провалился, глаза нету… Да вокруг все – камнями кидают, да палками… Насилу дошли… Лишь бы детки спаслись, а мне уж одна дорога – на тот свет осталась… – просипел старик.

Но Гастон, нахмурив брови, быстро подошел к старику и силком взял его под руку.

– Хватит с нас смертей! Хватит! И так почти никого не осталось… Феи помогут… Проказа излечима…

– Правда, милок? – в голосе старика мелькнула надежда.

– Правда, отец… Только придется Вам чуть-чуть подождать тут… Я встречаю здесь кое-кого, а потом все вместе отправимся в город… Точнее, в то, что от него осталось… – голос Гастона дрогнул…

Ждать пришлось недолго. Вскоре где-то недалеко за поворотом – как раз откуда вышел прокаженный священник с детьми – весело зазвенели бубенчики и показалась целая кавалькада прекрасных коней… Такой кавалькады Целестия, наверное, не видела ещё никогда, да, может быть, и не увидит никогда больше…

Впереди скакали три белоснежные лошади с золотоволосыми девушками в пурпурных туниках и крылышками за плечами, за ними – ещё три уже черные как смола лошади, на которых сидела черноволосая девушка в длинном черном платье, зеленоволосая – в длинном зеленом и пепельноволосая в жемчужно-белой тунике, в третьем ряду в центре ехал высокий молодой человек с коротко стриженными темно-русыми волосами и в черной бархатной куртке с серебристыми узорами и длинном рыцарском плаще со шрамом на правой щеке, рядом с ним ехала черноволосая юная девушка в темно-синем платье, а слева от молодого человека – печальная золотоволосая в королевской короне на голове, сзади и спереди которой сидели два плюшевых зверенка, обнимая её за талию… Кавалькаду продолжал длинный ряд золотоволосых, черноволосых и зеленоволосых красавиц, составлявших свиту главных наездниц. Несмотря на радостный звон бубенчиков, они были печальны, тихи, задумчивы, кроме трех – черноволосой красавицы в во втором ряду, а также юноши и девушки в третьем, бросавших друг на друга влюбленные взгляды… Но они старались не выражать свою радость открыто – хотя лица их светились от счастья, по губам то и дело сквозила улыбка, а щеки розовели, но они радовались молча…

Гастон взглянул на них и его мрачное белое как полотно лицо просветлело, особенно при взгляде на черноволосую красавицу…

Он галантно поклонился и направился к дамам, делая знак рукой, которому кони повиновались, остановившись…

– Pax vobiscum, sorores pulchres! – произнес на феином языке Гастон, ещё раз поклонившись. – Рад приветствовать Вас снова в своих владениях, как законный принц Кронбургский. Особенно рад видеть и Её Величество, и своего товарища по оружию… Вижу он уже предвкушает брачную церемонию! Завидую!

Асмунд покраснел и отвел взгляд от Милены – ему было стыдно за столь очевидно проявленные чувства посреди всеобщего траура. Чтобы скрыть смущение, он быстро спрыгнул с лошади и бросился к Гастону, чтобы припасть перед ним на одно колено и поцеловать перстень на протянутой руке, как и положено вассалу перед своим сеньором, но… Гастон распахнул объятия и, с радостным смехом, заключил в них Асмунда, как своего брата…

– Я рад, что ты выжил… Честное слово, сынок… – и глаза Гастона наполнились слезами. "Что-то в последнее время часто я стал плакать" – мелькнула в голове Гастона мысль. – "Наверное, старею… А ведь так много ещё предстоит сделать!".