Розовый мёд

– Да просто, обычно же… – тут пришлось прикусить язык. – Я вообще не понял где лежу и что происходит. Вот и решил ощупать всё вокруг. Капец жёстко выпал из реальности.

– Хих! Хорошо, что я сразу проснулась.

– Уж точно, а то мало ли чего нащупал бы, да?

Опять рассмеялись.

– В детстве я не послушала папу и вышла во двор, когда мясник забивал корову. Это была наша Марта, которую я очень любила. Мама, конечно, тут же закрыла мне глаза и увела в дом, но потом я долго не могла спать одна. Ну а в тот вечер папа просил простить его, что мы так обошлись с Мартой. Обещал больше так никогда не делать. Я простила и долго спала попеременно то с ним, то с мамой. Но больше с папой, потому что несмотря на то, что он так плохо поступил, всё равно его любила больше. И вот сейчас, перед тем как ты разбудил меня, словно вернулась в то время. Даже не знаю как описать – это и запах, и чувство, и то, что время ночное.

– Хых, прикольно, – отозвался я, поднявшись с кровати и подбирая под себя ноги. Каролина тоже села и внимательно смотрит на меня.

Странный у меня нюх – легко улавливает тонкие ароматы, а может дело в том, что темно и обоняние обострилось: если откинуть парфюмерные ноты, то свой запах Каролины оказался тёплым, немного древесным, с чудным мускусным основанием, отчего кровь только быстрее побежала.

– Моё детство было классным: мы жили в дачном массиве, возле леса. Мама мечтала о жизни в городе, а папе лишь бы грибы и ягоды собирать. Блин, он капец вкусные огурцы закатывал в банках. К концу декабря снега навалит с метр, вечером сидишь, печь раскалилась – не притронутся, а мы сверху чугунную сковороду и картошку жарим. Потом со сметанкой и огурцами м-м-м… капец вкусно!

– Погоди, так ты же с города, Сонетта говорила?

– Ну да, мы переехали потом – мама настояла. Жили-то бедно, вот она и уговорила папу. В целом вышло как она хотела, только всё равно разошлись.

– Значит, ты вернулся на родину?

– Хых, можно и так сказать. Не хотел вообще, но сейчас всё нравится. Если даже поступлю в универ, то смогу за сорок минут туда-сюда мотаться.

– Это хорошо, – отозвалась она хозяйским тоном. – Тут с нормальными мальчиками проблема.

– Это я-то нормальный?

– Хи-хи, нет, бог Ято не нормальный.

– Гы-гы! – не удержался я.

– Вот видишь – с кем ещё можно так обсудить аниме?

– Понимаю, – покивал я, – особенно в таких условиях, да?

– Именно! Всё остальное не канон.

– Блин, но я в одних трусах сижу.

– У меня вообще их нет, – тут же заявила она.

– В смысле?

– Не ношу. Я против панцушотов.

– Фигасе… а если юбка задерётся или ещё что?

– Что плохого в наготе? – с напором спросила она, опаляя меня скрытым за словами огнём. Подскочила. – Пусть те, кто видит – закрывают глаза, а я пройду сквозь это чистой и не запятнаюсь от взглядов, полных вожделения.

– Воу-воу! – оторопел я, но всё же постарался подсмотреть под выданную Сонеттой ночную рубашку, жаль, что слишком темно. – Ну только взглядов много не должно быть, всё же у нас любителей лолек-то не так много. А вообще, у тебя прям настоящая религия.

– Учение дев исподнего не носящих! – провозгласила Каролина.

– Хах! А ты, значит, его основательница Неколина э-э-э…

– Плоскогрудая, – сникла она, садясь обратно на кровать.

– Да ладно, есть у тебя. Не наговаривай.

– Считай нет.

– Не соглашусь, вполне себе наливные.

– Этого мало, чтобы стать полноценной основательницей, к сожалению, – грустно поведала она.

– Почему?

– Истинная сила наготы не может существовать без опоры на большую грудь.

– Блин, – растерялся я.

– Вот, ты уже понимаешь.

– Нет, погоди, это не всё, – опротестовал я, пытая мозг в поисках контраргумента. – Ага! Первое – ты ведь противница панцушотов? Так разве в них грудь играет какую-то роль? Нет. Более того, в случае, если на тебя падает мальчик, то при том самом случайном хватании за грудь, его рука всё равно попадает под лифчик. Второе – ты противоречишь себе, когда стесняешься естественного размера, а значит истинной красоты. И последнее – она ещё может вырасти и стать большой-большой, но вот маленькой она уже не будет никогда. Наслаждайся этим временем или, хотя бы, дай насладится другим.

– Хм-м… – уставилась она чёрными гляделками. – Ладно, будем считать, что ты поколебал мою уверенность. Совсем чуть-чуть.

Я не удержал зевка и едва руку не проглотил, прикрываясь. За окном начинается рассвет и в комнате становится светлее. Теперь могу уже отчётливо различить миниатюрную фигурку в ночной рубашке с сестринского плеча. Сейчас она наверняка будет Сонетте маленькой – хотел бы я посмотреть, как она будет едва-едва закрывать трусики.

Каролина сидит подобрав под себя ноги, но разведя колени. Задумалась над сказанным мной, а я не могу удержать взгляда. Но что можно увидеть, кроме лёгкого отсвета? Интересно, я могу просто попросить показать мне чудный вид под рубашкой или важен фактор случайности?

– Самуил?

– А, чёрт! Прости, я вовсе не туда…

– Ты готов познать истину? – произнесла она возвышенным тоном.

– Истину? Это как?