Розовый слон (сборник)

…У киоска Шенский с портфелем для орудий труда в руке в это самое время прикидывал, кто бы из хозяев разваленных им печей готов пожертвовать на бутылку пива.

— А я могу на следующий неделя класть печь комната актеров… — как некий секрет прошептал Шенский.

— А, печной мастер! — откликнулся Бертул. — Прекрасно! Не могли бы вы помочь мне советом?

У Шенского советов обычно как-то не просили, даже жена не советовалась с ним, поэтому он охотно пошел вместе с Бертулом за угол киоска. Истоптанная площадка в тени акаций напоминала покинутые серебряные прииски — на земле горстями валялись блестящие шляпки от бутылок. Занятые люди опорожняли здесь сосуды с "солнцеударом". Бертул приоткрыл респектабельный портфель-сумку, наподобие того, что был еще у председателя исполкома, и показал нейлоновые кудри.

— Вы отменно знаете город — может, кому-нибудь нужен модный парик? Тетя прислала из Гамбурга для моей невесты, но мы расстались.

— И когда расставался, ты этот шапка содрал с его голова?

— Я ей вовсе не отдавал.

Шенский запустил руку в портфель.

— Этот щетина довольно жесткий. Как из хвост кобылы. Много за такой не возьмешь…

— В комиссионном магазине дают пятьдесят, но там надо ждать.

Шенский не ориентировался в ценах на парики, зато он знал законы частной торговли и предложил половину. Сошлись на тридцати. Деньги Шенский обещал принести вечером. Бертул отдал парик без квитанции, хотя и был в курсе аномалий в биографии своего контрагента. Но что писано в популярных статьях о перевоспитании жуликов? Их сокрушает неожиданное доверие. На этом основана даже целая система об условных наказаниях. Чтобы показать Бертулу, как пришельцу, свое хрустально-чистое сердце, Шенский на первый раз не надует.

Шенский, плавно размахивая портфелем в такт своим размеренным шагам, направился вверх по улице Апшу. В новом районе за прежней границей города, возле аллеи высоких лиственниц, строился новый дом, в котором он покрывал плиткой кухонные стены. Рабочих в это время было мало. Замешав в квашне жирный раствор бетона, прилепив один ряд плитки, Шенский высунулся в окно и наблюдал за канавой перед домом, по краям которой лежали блестящие коричневые керамические трубы.

Здесь должен сегодня появиться — он. И он появился. Это был плечистый парень. Руки он засунул так глубоко в карманы заляпанных глиной рабочих штанов, что вынуть их оттуда можно бы лишь к обеду; на нем была еще полосатая тельняшка. Голову покрывала зеленая, неестественно чистая, новая шляпа.

— Саварий! — громко шепнул Шенский.

Молодой человек пугливо вскинул кверху плоское лицо. Нос как нос, самый заурядный, но глаза немножко косили в разные стороны, придавая мрачное выражение. Мужественность и таинственно-угрюмое выражение подчеркивал еще и могучий квадрат челюстей.

— Мой курсак сегодня с утра пить не будет, — сквозь зубы сказал Саварий.

— А я знай, почему ты целый полмесяц не был на работа и почему на твой голова новый шляпа, а я знай..

— Да вот, дерябнули — я и упал виском на столб. Голову зашивали, только бюллетень не дают… Меня не уволят, кто ж тогда этих в землю зароет? — Саварий носком резинового сапога ударил по трубе.

— Уволить не уволит, но сколь тебе этом штука ходить? Под такой шляпа еще жарче. Я никому не говорил, как ты Валмиера на крутой берег клочьями шерсть терял, а валмиерском вытрезвиловка тебе отчекрыжили начисто волос, потому что-де находили один гнида… А потом пятнадцать суток дрова грузил. Не говорил и не расскажет.

У Савария челюсть отвалилась. Зубы были большие и все на месте.

— Откуда ты знаешь?

— Милиция шепнули. Но я могу тебе отдавать волос. Подь сюды!

Саварий вошел и вместо приветствия придвинул Шенскому кулак к подбородку:

— Если твой язык проболтается!

От Савария пахнуло старейшим в мире медикаментом. В таком состоянии легче улаживать серьезные дела, и Шепский помахал париком перед глазами Савария, которые ворочались за ним каждый в своем направлении.

— Твой волос был такой же цвет, белокурый, а летом как лен. Надо только постричь немножко короче, и гуляй себе на здоровье, пока не отрастет свой. Под такой одеяло тепло, волос растет быстро. Ты опять сможешь ходить дом культуры на танцы. — Шенский достал зеркальце, обдав его дыханием и вытерев о штаны, приспособил на подоконник и стал надевать парик на бритую башку Савария, которая в профиль казалась всего лишь небольшим, спрятанным за ушами придатком к — мощным челюстям.

Саварий прежде всего поглядел на обратную сторону зеркальца.

— Мне на зеркальца голый баба нет. Ха-ха-ха! — рассмеялся Шепнский и принялся вертеть новое головное украшение на башке Савария. Саварию эта игра понравилась.

— Идет по первому сорту! Теперь пусть попробуют болтать, что моей микитке дали сутки. Пока из Валмиеры пришлют счет за ночлег, волосы отрастут.

Сошлись на сорока рублях. Саварий в Валмиере подрался сразу же после получки, денежки в заключении сохранились целехоньки. С покупкой под рубашкой он скрылся. Позже Шенский видел седого мужика в полосатой тельняшке, который рылся в канаве, соединяя концы труб.