Розовый Зигурат

— Да иопта, Лаки! Можно подумать ко мне каждое утро грёбаная муза прилетает! Постоит он ещё минутку, не завянет!

— Он уже минут пять стоит и походу, скоро завянет не дождавшить…

— Вот если бы ты умел писать, я бы делала то, что пишу, а ты бы записывал под диктовку!

— И как бы ты диктовала?!

…

— Ты цени что имеешь! Не каждому мужику бардессы по утрам поэмы посвящают!

— Что за бардессы?

— Мужик — бард. Дама — бардесса.

— Может поэтесса?

— Не ставь меня на одну доску с этими ванильными бездарностями! Я пишу о актуальном и важном, а они всякую фуйню мусолят! Кинопузика им в задницы, доскам фригидным!

— Кстати, давай сегодня сходим в теневое кино, похаваем попкорн под пряное вино!

— Неохота повторы смотреть!

— Денёв новые фигурки вырезала.

— А кто сценарист?

— Хелен.

— Ух ты! Небось снова нереально упоротый сюжет скреативила! Надо сходить! Премьера вечером?

— Ага. Мне Галатея вчера сказала. Её Хелен пригласила.

— Она же слепая!

— Хелен же!

— А, ну да.

— А чего меня не пригласила?

— А ты уже забыла, как её отметелила, за то, что меня поцеловала?

— А не фиг на чужих мужиков засматриваться! Значит, идём смотреть.

— Ты для Хелен бухло захвати и извинись.

— Само собой!

От извинений у меня язык не отвалится, а бухла я много намародёрила. А вот теневое кино, это вам не убогий теневой театр или кукольное представление! Это, пля, продвинутые технологии! Будем с Лаки на заднем ряду сидеть, потрачу ему…

Кстати, надо отметить, насколько у меня шов уменьшился…

Провожу полоску химическим карандашом, радуясь бонусу в ещё пару сантиметров и продолжаю записывать поэму.

— Клэр…

— Угмс?

— А как ты можешь одновременно разговаривать, карандашом живот чиркать и стих не забывать?

— Поэму!

— Поэму.

Хороший у меня мужик, покладистый! А то бы наваляла ему, чтобы в другой раз убогие стихи всяких фиф с моими поэмами не путал!

— Ты же не тупую хуманку ипёшь, а клэймора! У нас распределённое сознание, чтобы всё контролить и стратегически и тактически. Именно поэтому один клэймор может толпу йома порубить. Несколько параллельных мышлений. Мозги же тоже грейдятся, не только тела! Иначе старые мозги и своё тело бы покалечили и тела соседок! Вот только я не могу одновременно и писàть и сосать! Должен это понимать!

Если надобно писать — не могу тебе сосать!
Ты не обижайся — сам позанимайся!

— Всё! Осталось три слова! И потом ещё то, что только что сочинилось и начну… Ой! Что это с ним?!

Член ты мой опавший грустный и печальный
Что ж ты не дождался ласки мануальной?
Или ты подумал, что не будет дела?
Если не було бы, я б трусы одела!
Будет дело, будет! Нежно и орально
Даже мануально, может, вагинально
Обещать не буду — тут, как карта ляжет
Лучшая подруга Лаки не откажет

— Да, да, да… Вот такая вот беда… Ладно, дописываю три слова, а остальное если и забудется, то и фиг с ним! Нет! Не три! Два! Я тебя писать твоё имя учила?

— Учила.

— Выучила?

— Ээээ… Да.

— Вот и пиши его!

…

— Палочки должны быть попендикулярны!

…

— Ладно, давай, допишу и вознагражу тебя за труды твои тяжкие и старания великие — Одну буковку правильно написал, талантище ты моё! Прыся, небось не учила тебя писать?

— Не учила.

— А минет делала?

— Нет.

— Вот и цени меня!

…

— Э! Ты что?! Как бы снова не это!

— На пол-шишечки!

А сама медленно сажусь на него… Меееедленно… Кайф… Нет, не развалюсь, только два движения и удовольствие в пределах допустимого. Смотрю на лицо Лаки. Вот как это почувствовать, если наши температуры совпадают? Только по его внешности и содроганиям. И по тому, что я чувствую наружной кожей, что она намокает.

Стук в дверь.

— Это Юма!

— Юмочка, привет! Подожди десять минут! Есть время?!

— Не вопрос!

Теперь две последних поэмы точно забуду. Да и ладно! Самую важную и актуальную записала, это главное. Потом ещё насочиняю…

— Привет, Юма!

Это Лаки из под меня. Мокрый и довольный Лаки. Лыба просто светится. Любит он, когда я губками работаю и потом, за секунду до, сажусь на него. И Юмочку любит.

Она его постоянный спарринг-партнёр.

— Там Юма — хрен — улетишь, — говорю я, продолжая сидеть на нём и пропитывать бёдра его запахом.

— А почему её зовут Юма — хрен — улетишь?

— Потому что от неё хрен улетишь!