Розы для богатых

– Я выросла на самогоне, причем таком крепком, что он мог свалить с ног стокилограммового мужика. У старика Такера был самогонный аппарат, и я любила хлебнуть этой штуки. Один раз, когда мне было пятнадцать, я вырубилась, и это научило меня вовремя останавливаться. Не понимаю, что вчера на меня нашло. – Отэм потерла виски круговыми движениями. – А ты сам-то как? У тебя тоже похмелье?

– Нет. Мне пришлось вчера быть трезвенником, чтобы следить за тобой.

– Почему? Что я сделала? Я как-то смутно помню.

– Во-первых, ты прочитала мне лекцию о том, как я скверно обращаюсь с женщинами, особенно с Джули. Из твоих слов следует, что она нежная и ранимая, а я разобью ей сердце.

– Я этого не говорила.

– Еще как говорила! Потом ты уселась на пол посреди комнаты с несколькими парнями и принялась глушить виски. Ты похвалялась, что можешь перепить любого из присутствующих мужчин.

– И что, перепила?

– Пыталась. А после забралась на кофейный столик и исполнила ирландскую джигу.

– Боже милостивый!

– Да-с. А потом ты отключилась, и я уложил тебя в постель.

– Как раз вовремя. – Она провела пальцем по краю чашки. – Я проснулась голая. Кто это сделал?

– Я сделал. Представь, мне раньше уже доводилось видеть голых женщин. – Арти пошел к плите и налил себе еще кофе. Потом оглянулся на нее, лицо его было спокойно. – Когда я тебя раздевал, ты проснулась и все перепутала. Ты приняла меня за Лонни. – Он замолчал и быстро отхлебнул кофе. – Мне с тебя медаль причитается, маленькая сестренка. Я хотел остаться. Бог мой, как я хотел остаться! – И он вышел из кухни, сказав через плечо: – Я убежал из твоей комнаты и хотел только одного – чтобы у меня было свое собственное лицо.

И тут Отэм поняла, что за странное беспокойство она стала ощущать, и удивилась, почему так долго не могла сообразить, что произошло за эти месяцы. Конечно, они совсем разные, но Арти был все еще живым образом Лонни. Мало-помалу она сближалась с ним в своей тоске по Лонни. Не далее как вчера во время неприятного происшествия с Биллом она совершенно естественно искала защиты у него в руках.

Год назад она бы врезала со всей силы локтем Биллу между ребер и вырвалась из его лап. За эти месяцы, находясь в весьма уязвимом положении, Отэм привыкла полагаться на Арти. Подсознательно она знала, что Арти рядом и защитит ее. Арти был зрелым мужчиной с сильными желаниями. Однажды, не в силах больше сносить одиночество, она потянется к нему. Застигнутый врасплох, он не уйдет. И она попадет в ловушку безнадежной ситуации, из которой не существует выхода: намертво привяжется к одному мужчине, потому что он – образ другого.

Это было бы убийственно для нее и несправедливо по отношению к Арти. Единственным решением могло стать лишь определенное расстояние между ними. Небольшое, однако вполне безопасное расстояние. Она не уедет от Арти далеко – ровно настолько, сколько нужно, чтобы сохранять перспективу. Он сможет жить, как ему хочется, своей собственной жизнью; но до тех пор, пока он рядом, у нее всегда будет маленькая частичка Лонни. Благодаря одному человеку будет продолжаться жизнь другого.

Кофе остыл, и Отэм сползла со стола. На разделочном столике лежала индейка, ожидая, когда ее нафаршируют, но Отэм не могла заставить себя встретиться с голой престарелой птицей. Она направилась в гостиную, где сидели Арти с Джули. Его глаза твердо встретили ее взгляд; когда это мгновение миновало, он слегка улыбнулся ей и спросил:

– Вернулись маленькие человечки?

Она потерла виски.

– Да, и, кажется, они привели братьев, сестер и целую ораву кузенов. – Девушка посмотрела на Джули, которая сидела в бледно-желтом халате и выглядела свежей, как маргаритка.

Отэм бросила беглый взгляд на свое отражение в зеркале: волосы свисали до самой талии спутанной паклей, кожа была какой-то липкой, щеки бледными.

– Я ненавижу тебя, Джули.

Джули широко раскрыла глаза и пропищала:

– Что я такого сделала?

– Ты слишком красивая! – засмеялась Отэм и попросила: – Поздно уже. Пожалуйста, нафаршируй индейку и поставь ее в духовку. А потом я закончу остальное.

– Нафаршировать индейку? Я не умею фаршировать индейку!

Отэм была не в настроении играть роль мамочки и раздраженно нахмурилась:

– Господи Боже мой! Просто запихни фарш ей в задницу и засунь все это в духовку.

– Я не умею делать фарш.

Отэм посмотрела на Арти, который усмехался, слушая их беседу, а потом на Джули.

– Тогда быстро учись. А то на обед получишь сандвич. А ваш шеф-повар и по совместительству опоражниватель бутылок пойдет снова положит свою бедную голову на подушку.

Она вышла из гостиной, прошла по коридору в спальню и забралась под одеяло. К горлу подкатил комок, Отэм знала, что это не виски. Это были слезы. Они всегда были там, маленькие пузырьки слез жили у нее горле. Она не могла прокашляться, не могла сглотнуть их. Они всегда были там, дожидаясь подходящего времени, чтобы вырваться наружу. Отэм знала, что, когда придет время, это будет как прорыв плотины.