Розы для богатых

Отэм мысленно улыбнулась, сразу все поняв. Мэрфи сказал Корбетт так, будто эта фамилия была горькой на вкус. Он рассчитывал, что она подождет, подумает, а потом вернется к нему. Вместо этого Отэм вышла замуж за человека, который был старше его и мог предложить гораздо меньше, чем он, и это болезненно задевало его ирландскую гордость. Она села напротив, прямо глядя на работодателя.

– Для чего вы хотели видеть меня?

Он поигрывал авторучкой, и та издавала частые щелкающие звуки, скользя у него между пальцами и ударяясь о стол.

– Я только что узнал, что вы вышли замуж за Эверетта Корбетта. Владельца бара.

– Совершенно верно.

Мэрфи ткнул авторучку, и та завертелась.

– Почему?

– Женщинам свойственно выходить замуж, мистер Мэрфи.

Он сложил руки на столе и сказал голосом, в котором звучала нотка угрозы:

– Женщины выходят замуж по любви или из-за денег. Я не могу поверить, что вы вышли за этого человека по любви, но и никаких денег у него нет. Вы человек умный, амбициозный, хваткий. У вас есть все качества, чтобы стать прекрасной деловой женщиной. Имея за спиной меня, вы могли бы достигнуть беспредельных высот. Зачем же выходить замуж за Корбетта, когда я предлагал вам неизмеримо больше?

– Он предложил мне надежность супружества. Это не то, что имели в виду вы.

Нахмурившись, Мэрфи встал с кресла, обошел стол, присел на него и недоуменно поглядел на Отэм.

– Вы озадачиваете меня, Отэм, весьма озадачиваете. – Он скрестил руки и потер ямочку на подбородке. – Никогда бы не подумал, что замужество так много для вас значит.

– Замужество ради замужества не значит ровным счетом ничего. Если бы я была влюблена в вас, я была бы с вами. Впрочем, мне нравится быть замужем, – сказала Отэм с некоторым удивлением. – Мне нравится кому-то принадлежать и нравится, когда кто-то принадлежит мне. Эверетт предложил мне свое имя и все что с ним связано. Вы же хотели купить меня – на некоторое время. Я не для продажи, мистер Мэрфи.

– Вы бы вышли замуж, если бы я сделал предложение?

– Нет. Вы слишком здоровый человек. Мне многое надо сделать, а вы стояли бы у меня на пути.

– Хм-м, – произнес он, и улыбка раздвинула его плотно сжатые губы. – Слишком здоровый, так? Предположим, я скажу вам, что неизлечимо болен. Тогда вы выйдете за меня?

Отэм улыбнулась в ответ:

– Вы еще не готовы окочуриться, да и предложения мне не делали, так что вопрос этот праздный.

– Нет, я действительно не собираюсь окочуриться и не делал вам предложения. И не сделаю. Вы слишком молоды. Это довольно сомнительно, но если вдруг я опять женюсь, то снова на женщине, которая готовит фаршированную индейку и наводит на меня смертельную скуку. Я не хочу гадать, где моя жена и чем она занимается. А с вами я этого никогда бы не знал, и меня бы глодала ревность. Ревность – разрушительное чувство, и я его избегаю. Оно делает мужчину слабым.

– Вы хотите сказать, что я принадлежу к тому типу женщин, которых мужчины желают, но на которых не женятся?

– Да, если они в здравом уме.

– Однако Эверетт женился на мне.

– Это его проблема, не моя.

Отэм встала с кресла.

– Мне бы сейчас хотелось вернуться к моей работе – если, конечно, у меня еще есть работа.

Мэрфи улыбнулся:

– Безусловно.

Она повернулась, пошла к двери и уже взялась за ручку, как вдруг он позвал ее. Отэм, нахмурившись, остановилась: «Теперь-то что?» Смеясь, он держал в руке ее туфли, подняв за тоненькие каблучки. Отэм почувствовала, как краска смущения заливает щеки. В одних чулках она подошла к нему.

– Со мной такое иногда случается, когда я нервничаю.

Он усмехался, прядь песочных волос упала ему на лоб.

– Вы на самом деле мне очень нравитесь, Отэм. У вас лицо покерного игрока, вы способны блефовать в любой ситуации.

Когда Отэм хотела взять туфли, Мэрфи, как бы в шутку, приподнял их так, что она не могла до них дотянуться, обнял ее за талию и прижал к себе.

Удивленная этим неожиданным игривым жестом, девушка была застигнута врасплох внезапным прикосновением к его телу. Сильная рука, обнимавшая ее, каким-то образом успокаивала. Ей захотелось закрыть глаза, расслабиться и прижаться щекой к шершавой ткани его пиджака, глубоко вдохнуть пряные запахи, которые были сутью мужественности. Ей хотелось сказать: «Да. Ты победил. Ты будешь главным. Ты, высокий и сильный, встань между мною и Дугласом Осборном. Веди за меня мою войну, Ллойд Мэрфи, чтобы я снова смогла стать слабой».

Она почувствовала его губы на своем лбу, услышала его слова, жесткие и обидные, но произнесенные ласковым шепотом:

– Еще не поздно. Развестись легко. Тебе нужно только подписать бумагу. Мои адвокаты сделают все остальное.

Отэм поняла, что подсознательно дала волю своей фантазии. Ее щека прижималась к груди Ллойда Мэрфи, ее руки обнимали его…

Она оттолкнула его, почувствовав себя виноватой и злясь на собственную мягкость. Неужели она будет пытаться опереться на каждого мужчину, появившегося в ее жизни, – класть голову на каждое сильное плечо, которое ей подставят?