Розы для Экклезиаста

Он поерзал в кресле и посмотрел на меня.

— Если хочешь взять ее с собой на Землю — возьми. С меня, конечно, голову снимут, но я все равно слишком стар, чтобы возглавить еще одну экспедицию. Так что давай.

Он залпом допил остывший кофе.

— Можешь взять джипстер.

Он крутанулся в кресле.

Я дважды попытался сказать “спасибо”, но так и не смог. Просто встал и вышел.

— Сайонара и все такое, — пробормотал он у меня за спиной.

— Вот она, Гэлинджер! — услышал я.

Я оглянулся.

— Кейн!

На фоне люка вырисовывался только его силуэт, но я услышал, как он шмыгает носом.

Я вернулся.

— Что?

— Твоя роза.

Он достал пластиковый контейнер, разделенный внутри на две части. Нижнюю часть заполняла какая-то жидкость. В нее был опущен стебель. В другой части пламенела большая, свежераспустившаяся роза — бокал кларета в этой ужасной ночи.

— Спасибо, — сказала я, засовывая ее под куртку.

— Что, возвращаешься в Тиреллиан?

— Да.

— Я увидел, как ты приехал, и подготовил ее. Немного разминулся с тобой в каюте капитана. Он был занят. Прокричал мне из-за двери, чтобы я попробовал поймать тебя в гараже.

— Еще раз спасибо.

— Она обработана специальным составом. Будет цвести несколько недель.

Я кивнул. И исчез.

Теперь в горы. Дальше. Дальше. Небо было как ведерко со льдом, и в нем плавали две луны. Дорога стала круче, и ослик запротестовал. Я подхлестнул его, выжав газ. Выше. Выше. Я увидел зеленую немигающую звезду и почувствовал комок в горле. Упакованная роза билась о мою грудь, как второе сердце. Ослик заревел, громко я протяжно, потом закашлялся. Я еще немного подхлестнул его, и он сдох.

Я поставил джипстер на аварийный тормоз, вылез из него и зашагал.

Как холодно, как холодно становится. Здесь наверху. Ночью.

Почему? Почему она это сделала? Зачем бежать от костра, когда наступает ночь?

Я излазал вдоль и поперек каждое ущелье и перевал, благо ноги у меня длинные, а двигаться здесь несравнимо легче, чем на Земле.

Осталось всего два дня, любовь моя, а ты меня покинула. Почему?

Я полз по склонам, перепрыгивал через гребни. Я ободрал колени, локоть, порвал куртку.

Маланн? Никакого ответа. Неужели ты и правда так ненавидишь свой народ? Тогда попробую обратиться к кому-нибудь другому. Вишну, ты же хранитель. Сохрани ее! Дай мне ее найти.

Иегова? Адонис? Осирис? Таммуз? Маниту? Легба? Где она?!

Я забрел далеко и высоко и поскользнулся.

Скрежет камней под ногами, и я повис на краю. Как замерзли пальцы! Трудно цепляться за скалу.

Я посмотрел вниз: футов двенадцать или что-то в этом роде — разжал пальцы и упал. Покатился по склону.

И тут раздался ее крик.

Я лежал неподвижно и смотрел вверх. Откуда-то сверху, из ночи она позвала:

— Гэлинджер!

Я не двигался.

— Гэлинджер!

И она исчезла.

Я услышал стук катящихся камней и понял, что она спускается по какой-то тропинке справа от меня.

Я вскочил и нырнул в тень валуна.

Она появилась из-за поворота и неуверенно стала пробираться между камнями.

— Гэлинджер!

Я вышел из-за своего укрытия и схватил ее за плечи.

— Бракса!

Она снова вскрикнула и заплакала, прижавшись ко мне. Я впервые увидел ее плачущей.

— Почему? — спросил я. — Почему?

Но она только крепче прижималась ко мне и всхлипывала.

Наконец:

— Я думала, ты разбился.

— Может, и разбился бы, — сказал я. — Почему ты ушла из Тиреллиана? А как же я?

— Неужели М’Квийе тебе не сказала? Неужели ты сам не догадался?

— Я не догадался, а М’Квийе сказала, что ничего не знает.

— Значит, она солгала. Она знает.

— Что? Что она знает?

Она содрогнулась всем телом и надолго замолчала. Я вдруг заметил, что на ней только легкий наряд танцовщицы.

— Великий Маланн! — воскликнул я. — Ты замерзаешь!

Я. отстранив ее от себя, снял куртку и набросил ей на плечи.

— Нет, — сказала она. — Не замерзну.

Я переложил контейнер с розой себе за пазуху.

— Что это? — спросила она.

— Роза, — ответил я. — В темноте ее плохо видно. Я когда-то сравнил тебя с розой. Помнишь?

— Да-а. Можно, я ее понесу?

— Конечно.

Я сунул розу в карман куртки.

— Ну так что, я жду объяснений.

— Ты действительно ничего не знаешь? — спросила она.

— Нет!

— Когда пошли Дожди, — сказала она, — очевидно, были поражены только мужчины, и эгого было достаточно… Потому что я… не была поражена… очевидно…

— А-а, — сказал я. — А-а. Мы стояли, и я думал.

— Хорошо, ну и почему ты убежала? Что плохого в том, что ты забеременела? Тамур ошибался. Ваш народ может возродиться.

Она засмеялась — снова эта безумная скрипка, на которой играет спятивший Паганини. Я остановил ее, пока смех не перешел в истерику.

— Каким образом? — в конце концов спросила она, потирая щеку.

— Вы живете дольше, чем мы. Если у нас будет нормальный ребенок, значит, наши расы могут вступать в брак друг с другом. Наверняка у вас есть еще женщины, способные иметь детей. Почему бы и нет?

— Ты прочел Книгу Локара, — сказала она, — и после этого спрашиваешь? Смерть — дело решенное, все за это проголосовали. Но и задолго до этого последователи Локара давным-давно все решили. “Мы все сделали, — сказали они, — и все увидели, все услышали и все почувствовали. Танец был хорош. Пришло время его закончить”.

— Не может быть, чтобы ты этому верила