Розы и тлен

Нет, не тайн листьев и деревьев, мохнатых и пернатых обитателей, и даже не тех тайн, которые хранятся в самых темных, потаенных уголках леса. Эти тайны там, конечно, тоже были, но речь пойдет совсем о другом.

В чаще леса пряталась башня, и женщина, появлявшаяся на ее вершине, пела песню, заставлявшую морские волны захлестывать песчаный берег и, шелестя, уходить обратно.

Там были развалины замка, обветшавшие залы которого охраняли призрачные рыцари в сияющих всеми цветами радуги доспехах.

Там раскинулся цветочный лабиринт, который каждый день менял свои очертания, а в центре его было озеро с омутом. И это были врата в вечность.

Этот лес был источником бесконечных чудес для двух девочек, и они научились любить его тайны, и восхищаться, прикасаясь к неведомому.

– Подожди, – сказала Марин. – Остановись здесь.

– Почему?

– Потому что, если ты остановишься здесь, все с сестричками будет хорошо. Они вместе, и они счастливы. У них есть волшебный лес. А если ты продолжишь читать, обязательно произойдет что-нибудь плохое.

Марин не ошибалась.

– Даже если я пообещаю тебе, что у сказки будет счастливый конец?

– Даже в этом случае. Просто сейчас я не хочу погружаться в печальные подробности, – пояснила она.

– Ладно. И жили они долго и счастливо вместе в чудесном лесу.

– Жили долго и счастливо, – с улыбкой повторила Марин.

– Вот именно, – сказала я. – Вот и сказочке конец.

Она зевнула.

– Вот и славно. Пойду-ка я в свою комнату. Надеюсь, что на сей раз мне удастся поспать, несмотря на грозу. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – ответила я.

– И еще, Имоджен. Мне действительно понравилось то, что ты мне прочла. Спасибо тебе.

Мне вдруг захотелось остановить время, запечатлеть этот счастливый момент. Ведь слова сестры были для меня маленькой радостью, хорошим концом моей собственной истории.

– Ты получала что-нибудь от Эвана в последнее время? – спросила меня Ариэль.

– Вчера, – ответила я. – Письмо. – С указаниями, как его найти, и картой. Надеюсь, что на сей раз не заблужусь в поисках его студии.

– Опять письмо на бумаге? Не электронное письмо, не смска?

– Я понимаю, что это было бы гораздо проще. Иногда мне кажется, что я флиртую с мужчиной из прошлого века. Но ведь это так мило – все эти рисунки на конверте, которые он делает для меня.

Я открыла ящик письменного стола, вытащила последнее письмо Эвана и протянула ей.

– Вот, взгляни.

– Ну, ладно. Это переводит его послание из разряда странно старомодных в категорию романтических. И что дальше?

– Он спросил, не могу ли я прийти, посмотреть его работы.

– Вот прямо так и сказал: приходи посмотреть мои работы! – Она вернула мне конверт. – Можно подумать, ты не понимаешь, что у него на уме – обнимашки и все такое.

– Ну, да, это читается между строк.

– Кто бы сомневался. Ну что ж, желаю хорошо развлечься.

Я бы с большим желанием пошла в студию к Эвану, если бы речь шла просто о свидании. Мы уже однажды целовались, и я была не прочь повторить. Мои колебания объяснялись просто: я не знала, как восприму его творчество. Могло оказаться, что его работы мне не понравятся, или, что еще хуже, оставят меня равнодушной. Легко рассуждать о том, что следует воспринимать художника отдельно от его творений, но это не так просто, когда и художник, и его скульптуры стоят прямо перед тобой. Если вежливо промямлить: «Да… действительно интересно», то это может завести наши отношения в тупик, и тогда уж точно будет не до поцелуев.

Казалось, нервы гудели у меня под кожей. Я стояла перед дверью в студию Эвана, глядя на черных птиц, садящихся на деревья. Листва теперь в основном отливала золотом, зеленых листьев осталось мало. Запах влажной земли напоминал о неотвратимости грядущей зимы.

Я постучала.

– Имоджен! Проходи. – Волосы его были взъерошены, руки вымазаны сажей и маслом. Он приобнял меня в знак приветствия, и я вдохнула запах каленого металла, въевшийся в его кожу. – Хочешь, чтобы я устроил тебе экскурсию по студии, или сама все посмотришь?

– Лучше сама сначала осмотрюсь, спасибо.

Ну вот, так мне не придется беспокоиться о том, чтобы держать лицо, если мне не понравится то, что я увижу.

– Да, пожалуйста. – Он отступил на шаг.

Передо мной был настоящий лес, но из металла! Деревья из металлических прутов и проволоки вздымали ветви высоко вверх, словно земля обжигала их, и они стремились пустить корни в небе. В них было что-то почти человеческое – ветви простирались, словно руки, стволы были изящны, как фигуры танцоров.

Металл был местами затемнен, а где-то раскрашен. Но это была не тусклая темнота железа, но другие, более сочные тона – все богатство оттенков серебра и меди, бронзы и латуни. Некоторые части скульптур были покрыты ржавчиной, другие, напротив, отполированы до блеска. Я медленно шла среди деревьев, затаив дыхание, обходила их со всех сторон, чтобы рассмотреть все детали. Пальцы ныли от желания прикоснуться.

– Прости, – сказал Эван. – Не хотел тебе мешать. В общем, я не собирался спрашивать, но я, правда, должен знать. Что ты о них думаешь?

От их вида у меня сжималось сердце.