Розы и тлен

Судя по поведению Дженет, та вовсе не считала это происшествие чем-то из ряда вон выходящим. Скорее, она находила это любопытным, и хотела рассмотреть поближе. Она напомнила мне ребенка с увеличительным стеклом в руке. Не уверена, что она и ко мне не отнеслась, как к какому-то жалкому муравью, копошащемуся у нее под ногами, да и к Елене тоже.

– Вы с ней хорошо знакомы? – спросила я. – Я имею в виду, с Дженет.

Бет сидела, потягивая чай. На этот раз из другой чашки, с лиловым цветком, похожим на паука. Такой же украшал блюдце. Я была ей очень благодарна, что она предложила мне кофе в массивной кружке.

– Немного, – ответила она. – Мы разговаривали с ней несколько раз на мероприятиях, здесь в «Мелете», конечно. И она всегда была предельно вежлива со мной, но мне ее манеры показались какими-то… ненастоящими. Она всегда поражала меня, как человек, который отличается крайним снобизмом, и в то же время пытается скрыть что-то, какую-то внутреннюю неуверенность. Честно говоря, то, что вы мне рассказали про ситуацию с Еленой, вызывает у меня сомнения, может ли она вообще выполнять здесь свои обязанности наставницы. – Бет сокрушенно покачала головой. – Конечно, это сейчас бессмысленно обсуждать. В любом случае, поздно назначать Елене другого наставника.

Несколько минут мы молча пили – она чай, я кофе.

– Ну, а ваша работа как продвигается? – спросила Бет. – Смею надеяться, что вам не пришлось ничего бросать в огонь.

Я выдавила из себя неестественный смешок, чтобы скрыть дрожь, невольно пробежавшую по телу, и подавить фантомную боль, вспыхнувшую в руке.

– Нет.

Я не хотела этого говорить даже Бет, чтобы не сглазить, но дела с моей книгой действительно шли хорошо. После нескольких неудачных попыток написать начало, и еще более неудачных кусков, которые я переписала, мне наконец удалось поймать тональность повествования, и обозначить темы, которые объединят его в единое целое, так что это будет роман, а не сборник рассказов. Это было лучшее из того, что я когда-либо писала, а сам процесс напоминал короткие перебежки по туго натянутому канату. Со мной все будет хорошо, главное не смотреть вниз.

– Вот и отлично. Уничтожение плодов творчества редко помогает справиться с трудностями.

– А вам случалось испытывать подобное отвращение к своим текстам? – спросила я.

– Чтобы захотеть их уничтожить? – Она покачала головой. – Конечно, есть вещи, которые я написала бы сейчас иначе. Но таких мыслей не стоит стыдиться, ведь это обусловлено самой природой писательского творчества. Я в этой профессии уже тридцать лет, и было бы нечестно сказать, что я никогда ничего не хотела изменить, что не могла бы выразить свои мысли лучше сейчас, чем в то время, когда я их писала. Правда, и у меня есть вещи, которые я не хочу перечитывать, потому что они возвращают меня в то время, когда это писалось, к той личности, которой я была тогда, а это не слишком приятные воспоминания.

Она замолчала, явно пытаясь успокоиться, и я отвела глаза, чтобы не быть свидетелем ее переживаний.

– Но это вовсе не означает, что я могла бы уничтожить эти работы, или что я не горжусь тем, что выражала тогда свое видение мира именно таким образом. Все, что мы создаем в прошлом, влияет на наше нынешнее творчество, так же, как прошлая жизнь делает нас такими, какие мы есть сейчас. В конце концов, если твое искусство живо и развивается, только это и имеет значение. И в связи с этим, я вспомнила… – она поднялась со стула, – что у меня кое-что есть для вас.

– Правда? – Я тут же перевела взгляд на книжные полки.

– В «Мелете» существует дополнительная система вознаграждений, на которые вы имеете право, раз уж зачислены сюда. Наставники называют конкретных учеников, чей талант считают исключительным, выдающимся даже по здешним меркам. Вы попали в их число.

– Неужели? – Я крепко прижала руку к сердцу, чтобы оно не выскочило из груди.

– Те истории, которые вы мне прислали после того, как я вела себя так бестактно и даже нарушила наши договоренности, заставив вас предъявить мне несколько написанных страниц, просто поразительны! Даже в неотредактированном виде. Это честь для меня рекомендовать вас. Вот, держите. – Она вручила мне крохотную коробочку, завернутую в бумагу с греческой буквой «мю», с которой начинается слово «Мелета». Внутри я обнаружила кулон – маленькие песочные часы на серебряной цепочке. – Надеюсь, вы простите меня за нарушение наших договоренностей, когда я потребовала, чтобы вы срочно представили свою работу. Мне надо было понять, на какой вы стадии в работе над книгой, и показать какой-нибудь фрагмент, чтобы рекомендовать вас.

Совершенно ошеломленная, я кивнула, а потом сморгнула наворачивающиеся слезы.

– Конечно. Спасибо вам.

– Это дает вам право на дополнительное время здесь. Вы можете остаться на лето после девяти месяцев, предусмотренных вашей программой. Есть и другие преимущества, так что носите амулет все время в «Мелете». Я так горжусь вами, Имоджен.