Розы любви

Он смотрел на нее, пока она не достигла того места, где дорога становилась слишком крутой. Здесь Клер сошла на землю, привязала пони и стала взбираться дальше пешком.

Солнце выглянуло из-за плотной пелены облаков, так что девушка, по всей видимости, направлялась к замку, чтобы полюбоваться открывающимся оттуда видом, лучшим во всей долине. Решив присоединиться к ней, Никлас проскакал через долину и пустил коня вверх по дороге. В отличие от слабосильного пони его жеребец мог без труда одолеть крутой подъем, ведущий к замку. Оставив коня там, где его разгоряченные бока не обдувало бы холодным ветром, Никлас отправился на поиски Клер.

Он нашел ее на самой высокой части зубчатой стены; ветер развевал се платье и шаль и румянил щеки. Не замечая Никласа, Клер неотрывно смотрела на расстилающуюся внизу долину. Отсюда, с высоты, Пенрит казался кучкой игрушечных домиков, а шахта с ее коптящей паровой машиной — всего лишь тоненькой струйкой дыма. В лощинах на южных склонах холмов цвели золотисто-желтые нарциссы. Тихо, чтобы не испугать ее, он сказал: — Великолепный вид, правда? В детстве это было мое самое любимое место. Высота и мощные каменные стены создают здесь иллюзию безопасности. — Но безопасность и есть всего лишь иллюзия. — Она повернула к нему окаменевшее лицо. — Отпустите меня, Никлас. Вы уже получили свое развлечение. Теперь я хочу вернуться домой. Его пронзил внезапный страх.

— Вы просите, чтобы я освободил вас от обязательств по нашей сделке?

— Теперь, когда вы едете в Лондон, вам больше не понадобится мое общество. Она устало подняла руку и поправила темные пряди, выбившиеся из-под чепца. — Вы сами увидели, что надо сделать, чтобы помочь деревне, так что для этого я вам тоже не нужна.

— Нет! — запальчиво бросил он. — Я не сделаю для Пенрита ничего, если вы не выполните своей части договора.

— Но почему? — в замешательстве спросила она. — Ведь другие люди вам небезразличны — об этом говорит и то, как вы вели себя в шахте, и то, что вы сделали для Хью. Уверена, что теперь вам хочется помочь жителям деревни ради них самих, а не из-за нашей нелепой сделки.

— Вы переоцениваете мой альтруизм, — резко сказал Никлас. — В тот день, когда вы переедете обратно в Пенрит, я покину Эбердэр. А ваша деревня и ваша шахта могут идти ко всем чертям.

Ее глаза потрясенно расширились.

— Как вы можете быть таким эгоистичным, когда оказать людям помощь для вас так просто, так легко?

— Такая уж у меня натура, мое милое, невинное дитя, — с сарказмом ответил он. Об этом хорошо, очень хорошо позаботились близкие и дорогие мне люди. Эгоизм сослужил мне куда лучшую службу, чем доверчивость или великодушие, и я не собираюсь от него отрекаться. Если вы желаете, чтобы я сыграл роль спасителя Пенрита, вам придется заплатить оговоренную цену, заплатить сполна и без уверток.

— Но ведь эта цена моя жизнь! — воскликнула Клер, и в глазах ее заблестели слезы. — Нынче утром в молельне меня публично заклеймили позором те самые люди, чье уважение, как мне казалось, я заслужила. Даже мои преданные друзья беспокоятся из-за того, что я делаю. Хватило всего четырех дней, чтобы подорвать то, что я построила за двадцать шесть лет добродетельной жизни. Из-за вашего каприза я теряю своих друзей, свою работу, все, что придает смысл моему существованию!

Ему было мучительно больно видеть страдание на лице Клер, но уступить значило потерять ее.

— О том, что цена будет высокой, вы знали с самого начала, — холодно проговорил он, — и сказали: Пусть будет так. Легко быть храброй, когда от тебя ничего не требуется, но теперь, когда вам встретилась первая трудность, вы показали, из какого теста сделаны. Вы трусиха, Клер Морган!

Она надменно выпрямилась. Слезы разом высохли в ее глазах.

— И вы смеете говорить мне о трусости? Вы, человек, который, когда в его жизни случился кризис, просто взял и сбежал из дома и отсутствовал целых четыре года?!

— Речь идет не о моих недостатках, а о ваших, — отпарировал он. — Если вы хотите уйти, уходите. Сохраните вашу драгоценную добродетель, раз уж она для вас превыше всего. Но знайте: я не такой дурак, чтобы тратить свое время и деньги на дорогие вашему сердцу проекты, не получая взамен ничего, кроме разве что снисходительной улыбки. Если вы уедете до истечения трехмесячного срока, шиферный карьер не откроется, я и пальцем не пошевелю, чтобы улучшить условия в шахте, а Эбердэр будет стоять пустым, без прислуги, покуда я не найду какого-нибудь способа продать его.

Ее глаза сузились от ярости.

— Вы считаете, что если я буду вашей узницей, это скорее склонит меня лечь в вашу постель?

В самом начале именно гнев побудил ее принять его вызов, подумал Никлас, и теперь, если не быть осторожным, гнев же заставит ее и уйти.