Розы любви

— В общем, да. Моя мать была сиротой, близких родственников у нее не было, так что я присоединялся к любому ближайшему табору. Меня всегда брали, как берут приблудного щенка. — Он мгновение помедлил. — Я наслаждался этой жизнью, но со временем начал смотреть на своих соплеменников другими глазами. Хотя цыгане считают себя людьми совершенно свободными, на самом деле они рабы своих обычаев. Неграмотность, пренебрежительное отношение к женщине, возведенная в ранг достоинства бесчестность, причем в основном за счет бедняков, по которым она бьет больше всего, потому что они бедны, — в конце концов все это стало меня тяготить.

— Однако в Эбердэре вы специально отвели место для цыганского табора.

— Конечно. Как-никак они мои родственники. Любой цыганский табор может остановиться здесь и оставаться столько, сколько пожелает. Единственное, о чем я прошу, — это чтобы они не досаждали местным жителям.

— Стало быть, вот почему цыгане уже много лет не доставляют нам никаких хлопот, — догадалась Клер. — Когда я была маленькая, было не так. Помню, всякий раз, когда они приезжали в деревню, мама уводила меня в дом и запирала дверь на засов. Она говорила, что цыгане — воры и язычники и что они крадут детей.

Никлас усмехнулся.

— Насчет воров и язычников — пожалуй, но цыганам нет нужды красть детей: у них полно своих.

— Я иногда мечтала, что меня украдут цыгане, — призналась Клер. — Мне казалось, что это было бы здорово. Приятно осознавать, что ты настолько кому-то нужна.

Она тут же пожалела о своих неосторожных словах.

— Так вы чувствовали себя ненужной, Клариссима? Нежеланной? Я иногда думал о том, каково это — иметь преподобного Моргана своим отцом. Человека непоколебимой добродетели, сострадательного, готового уделить время каждому. кто в нем нуждается. — Он взял тихий, печальный аккорд. — Однако со святыми не всегда бывает легко жить.

Ее словно полоснули ножом. Да как посмел этот повеса увидеть то, чего до него не видел никто, то, в чем она не решалась признаться даже самой себе!

— Уже очень поздно, — проговорила Клер онемевшими губами, — Мне надо идти спать.

— А вы увильнули от ответа, — тихо заметил он. — Как видно, вы из тех людей, которые с удовольствием расспрашивают других, но не желают, чтобы кто-нибудь видел, что творится в их собственных душах.

— Меня не о чем расспрашивать. — Она встала. — Я простая женщина, и у меня была самая обыкновенная жизнь. Он рассмеялся.

— О нет, вас никак не назовешь простой! Все что угодно, но только не это. В вас бездна ума, загнанных вглубь и подавленных чувств… — Он наиграл быструю мелодию, которая отчего-то привела ей на ум кота, подстерегающего птичку. — Вы хотите чувствовать себя желанной, Клариссима? Ну так вот — я вас желаю. В вас есть букет — загадочный, топкий, сложный букет хорошего вина, напитка, который хочется смаковать снова и снова. И еще у вас прелестные ножки — я рад, что для игры на бильярде вы решили использовать кий.

Не удостоив сие замечание ответом, Клер плотнее запахпула свой бесформенный халат и направилась к двери. Каждый раз, когда она делала очередной шаг, Никлас щипал струны арфы.

Она зашагала быстрее — и арфа тоже заиграла быстрее.

Она остановилась — арфа смолкла.

Она резко обернулась.

— Перестаньте надо мной издеваться! Он поставил арфу на пол.

— Я не издеваюсь над вами, Клариссима, — я приглашаю вас на пир жизни, который включает в себя также и смех. — Он встал. — А еще он включает в себя желание. Страсть — это лучший способ забыть все жизненные невзгоды.

Клер пробрала дрожь.

— Теперь я понимаю, отчего вас называют графом-демоном. Ваши рассуждения — это теология дьявола.

— В процессе образования мне пришлось проглотить немало религиозных текстов, и я что-то не припомню, чтобы где-нибудь говорилось, будто удовольствие есть по самой своей сути зло. Зло — это когда причиняешь вред другим людям, страсть же — это источник обоюдной радости. — Он направился к пей. — Уже миновала полночь, и начался новый день. Могу ли я получить свой законный поцелуй?

— Нет! — Клер повернулась и со всех ног бросилась к двери.

— Вы очень разумны, Клариссима, — было бы жаль использовать свое право так рано. До свидания — до скорого свидания.

Последнее, что она услышала, был его негромкий смех…

Спеша по коридорам в свою тихую, безопасную спальню, Клер думала о том, что рассуждения Никласа больше не кажутся ей такими уж бессмысленными. Еще немного — и он чего доброго ее убедит! Воистину прав был человек, придумавший поговорку: «Тому, кто ужинает с дьяволом, нужна длинная ложка».

Она не только полным ходом катилась к погибели, но еще и ожидала ее чуть ли не с нетерпением…

Глава 9

Когда впереди показалась шахта, Никлас остановил коня, чтобы лучше рассмотреть ее. Зрелище было далеко не приятное. Самым высоким из сооружений была труба, изрыгавшая в пасмурное небо черный дым. Рядом с покрытыми угольной пылью зданиями высились отвалы пустой породы, и на сотни ярдов вокруг не было видно ни одного дерева.