Розы на руинах

– Бабушка, уйди пока, – приказал я.

Она неохотно вышла, а я опустился на колени возле моего пони, чтобы решить, кем его все-таки считать.

– Слушай меня внимательно, – твердо сказал я ему, – и запоминай. Ты не собака, а пони. Ты не для того, чтобы откапывать людей и приносить им бренди в бочонках, ты только для меня, чтобы возить меня. Ты мой пони, и только мой!

Он в изумлении слушал меня, склоняя голову в разные стороны. Он сидел на задних лапах, как собака.

– Не смей сидеть так! – закричал я. – Пони так не сидят!

– Барт, – проговорила бабушка, – запомни: надо быть добрым.

Я не стал ее слушать. Женщины ничего не понимают в «мужском поведении». Мне это объяснил Джон Эймос. Миром правят мужчины, а женщины должны бояться и вести себя покорно.

Теперь надо со всей строгостью переделать щенка в пони. Я видел, как в театре злые волшебники проделывали это. Я еще раз хорошенько вспомнил все известные мне балетные сцены и подумал, что знаю, как сделать это.

Мне не хватало крючковатого носа, острого подбородка, впалых щек и костлявых рук с длинными черными ногтями. Зато глаза у меня были подходящие – черные и злые. Может быть, удастся.

Я занес руки над головой, сделал из ногтей когти, согнул спину и произнес заклинание:

– Я даю тебе имя Эппл! С этим именем я заклинаю тебя: будь отныне пони! – Я дал ему магический талисман, который был яблоком. – Теперь ты мой, только мой! Никогда не принимай пищу и воду из чужих рук. Никогда не люби никого, кроме меня. Когда я пожелаю, я в силах умертвить тебя. Если ты дотронешься до пищи, данной чужой рукой, ты тут же упадешь замертво. Ты мой, Эппл, мой! Отныне и во веки веков мой!

Эппл понюхал мой магический талисман и разочарованно вздохнул, отвернувшись от него. Гораздо больше интереса он проявил к куску сахара, который я припас напоследок.

Я сам откусил от яблока, показывая ему, как это делается. И снова протянул ему. И снова он отвернул от яблока свою огромную бело-золотистую голову. Я стал есть яблоко сам, показывая ему, какой он дурак, что отказывается от такой вкусной пищи.

– Барт, – позвала бабушка слабым голосом, – Барт, наверное, я совершила ошибку. Надо отдать щенка обратно в магазин и купить тебе все-таки пони, о котором ты мечтал.

Я в задумчивости смотрел то на нее, то на щенка, то в сторону своего дома. Если она правду говорит, что пони пахнут, то дома обо всем догадаются. А запах собаки покажется им натуральным: они подумают, что теперь мы с Клевером друзья, хотя на самом деле он никогда не подходил ко мне.

– Бабушка, я решил: оставляю щенка. Я буду учить его, как играть в лошадку. А если он так и не научится до того времени, как я поеду в Диснейленд, тогда отдай его, но я больше не смогу приходить сюда.

Счастливый, я бросился в сено и возился там с моим щенком-пони, единственным щенком-пони на всем белом свете. И мне нравилось, что он такой большой, теплый, пушистый.

Потом я посмотрел на бабушку и понял, что Джон Эймос ошибался. Не все женщины лицемерны и злы, и мне было приятно думать, что это Джон Эймос злой и лицемерный, а мама и бабушка – самые лучшие в мире после моего щенка-пони.

– Бабушка, ты и вправду моя родная бабушка, а мой отец был твоим вторым мужем?

– Да, это правда, – ответила она, низко склонив голову. – Но это все между нами. Это большой секрет. И ты должен пообещать никому его не открывать.

Она выглядела такой печальной, а я готов был взорваться от радости. У меня есть щенок-пони! У меня есть бабушка, которая была замужем за моим родным отцом! Наконец-то я счастлив.

Я буду хорошим. Я стану правильно произносить слова. Вот что сделали моя бабушка и Эппл. Можно много лет твердить мне, как мама с папой, чтобы я говорил правильно, а можно достичь этого за один день, как сегодня.

Вскоре я выяснил, что еда и любовь связаны. Чем больше я давал еды Эпплу, тем больше он любил меня. И без всякого колдовства он был мой, весь мой. Когда я по утрам приходил к стойлу, он бежал ко мне, прыгал на меня, бегал кругами, вилял хвостом, лизал меня в лицо. Когда я запрягал его в тележку, он вставал на дыбы, как настоящая лошадь. Пытался избавиться от седла, которое я надевал ему на спину.

– Мне скоро уже одиннадцать, – сказал я бабушке вскоре, надеясь склонить ее на некоторые дела, которые пришли мне в голову.

– Десять, – поправила она. – В твой день рождения тебе будет десять.

– Одиннадцать! – закричал я. – Весь год мне шел десятый. Значит, теперь скоро одиннадцать.

– Барт, ну зачем тебе торопить жизнь? Она и так проходит быстро. Будь доволен, что ты еще молод, будь таким, как ты есть.

Я гладил голову Эппла.

– Бабушка, расскажи мне о своих мальчиках.

Я не мог видеть ее лица, но увидел, как печально опустились ее плечи.

– Один из них уже в раю, – хрипло проговорила она, – а другой убежал.

– А куда он убежал? – спросил я, планируя тоже убежать туда, если там хорошо.

– На юг, – кратко ответила она.

– Я тоже убегу на юг. Ненавижу это место! Тут полно могил и старых бабушек. Одна даже в сумасшедшем доме. Другая – такая злобная, как ведьма. Ты моя самая любимая бабушка, – продолжал я.