Розы на стене

Прозвучал намек, непонятный мне, но очень даже понятный леди, поскольку посмотрела она весьма зло на… На кого? На любовника? Но не похоже, чтобы она испытывала к нему нежные чувства, скорее – дружеские. К тому же он явно не из круга общения Штраубов и, получается, делит ее как минимум с Кремером? Но не хочет делить с охранником. Странности вокруг приехавшей леди множились.

– Инор Вайнер, и давно вы имеете дело с инором Фальком?

– Да года три уже, – чуть задумался целитель.

Леди повернулась к Фальку.

– Да, – буркнул он, чуть вильнув взглядом в сторону.

– Что «да»?

– Да – ответ на твой вопрос. Но давай поговорим потом, без посторонних?

Она кивнула, но с таким видом, что на месте Фалька я бы не стал дожидаться разговора, а удрал бы подальше. Что-то во взгляде рыжей намекало, что неудачливого поклонника ждет очень неприятный разговор. Интересно, что это за вопрос, который хоть и не прозвучал, но вызвал столько эмоций у обоих? Что поставлял этот тип в гарнизон? И не имеет ли это какого-то отношения к поручению королевского мага? Я с новым интересом посмотрел на Фалька: не отягощенный излишней моралью, знаний наверняка хватает, одно «но» – бывает ли он в Траттене достаточно часто?

– Леди Штрауб, так вы поможете мне? – с глубоким страданием в голосе простонал Брун.

– Инор Вайнер, где у вас пластырь?

Целитель усмехнулся, выдвинул один из ящиков и вручил помощнице целую упаковку. Но той столько было не нужно: оторвав тонкую пластинку, она аккуратно заклеила пострадавший палец, предварительно намазав его какой-то жидкостью, остро пахнувшей спиртом и травами. Ее действия говорили о некотором опыте и умениях, что никак не вязалось с образом, который создался у меня до нашей встречи. Почему-то я ожидал увидеть такую же томную блондинку, как Матильда. Впрочем, отличие по масти еще не говорит об отличии по сути. Да и отличия по масти на самом деле нет – Фальк сказал Матильде, что леди Штрауб перекрасилась. Перекрасилась? Я попытался представить девушку с белокурыми волосами, но не смог, она была создана для рыжего цвета, именно такого – яркого, огненного, с нежно-золотистыми всполохами. Возможно, когда Матильда ее видела, леди как раз перекрасилась в блондинку, а рыжий цвет – родной? В таких вещах никогда нельзя быть уверенным, цвет волос у женщин – величина столь же непостоянная, как и настроение.

– И все? – возмутился Брун. – А полечить?

– Такие мелкие травмы не нуждаются во вливании магии, – отрезала леди. – Тем более палец у вас не так уж и пострадал.

– Но мне же больно, – укорил он. – Можно не вливать магию, а хотя бы поцеловать. Для облегчения страданий.

Леди Штрауб выразительно подняла бровь. Целовать никого и ничего она явно не собиралась.

– Подуть? – с надеждой спросил Брун и помотал замотанным пальцем.

В обмотке пластырем палец выглядел довольно солидно, и не возникало опасения, что доблестный офицер гармской армии истечет кровью во цвете лет. Впрочем, кровью истечь ему и без пластыря не грозило. Наверняка ткнул обычной иголкой, чтобы создать видимость повреждения. Недаром все затянулось еще до нашего прихода.

– Поскольку целительская помощь оказана в полном объеме, покиньте кабинет.

Раздался тяжелый укоризненный бруновский вздох, по громкости вполне соизмеримый с его голосом. Но леди не прониклась, и пострадавшее лицо все же ушло. О замене охранника Брун даже не заикнулся, из чего я сделал закономерный вывод, что полковник Циммерман без понимания отнесся к его замечательному предложению. А жаль…

– Иноры, насколько я могу судить, у вас поврежденных частей тела нет, отравления и инфекции отсутствуют. Единственный «пострадавший», нуждавшийся в дружеской поддержке, уже ушел, так что я не понимаю, что вы делаете в кабинете целителя.

– Действительно, – Фальк одарил нас неприязненными взглядами. На удивление, Кремеру досталось не меньше. Неужели тоже пытался его чем-то неудачно опоить? – У нас намечается деловая беседа, при которой посторонние не нужны. Выйдите отсюда. Только не надо говорить про необходимость охраны еще и в гарнизоне.

Захотелось сказать, что теперь вступило в силу обещание леди Штрауб оградить уже меня от него, но говорить этого я не стал. Еще возгордится и посчитает, что следующая попытка отравления непременно окажется удачной. А у меня, кроме собственной наблюдательности, есть еще и замечательные артефакты маминой работы. Так что покушение Фалька опять провалится, и поскольку спускать такое нельзя, а он будет начеку и больше свое зелье по невнимательности не выпьет, придется применять силу.

– Если леди не собирается покидать гарнизон, я могу вообще уйти. Охранять ее еще и в целительском пункте я не обязан.

– Мы собираемся прогуляться по Траттену, – ожил Кремер, – но полковник Циммерман согласился, что свою невесту я могу охранять сам.

Однако… Зря леди Штрауб понадеялась, что любовник вернулся в Гаэрру. На проходной он не стоял лишь потому, что встречался с начальником гарнизона.

– Приказа не было. А без приказа прости, Артур, но леди только с тобой не пойдет.