Розы в снегу

Девушка покорно отвернулась от окна, подошла к монахине и склонила голову. На мгновение наставница возложила руки на голову ученицы. Губы женщины дрожали. Затем сестра Аделаида отвернулась, и Элизабет последовала за слугой матери-настоятельницы. Немного погодя она появилась во дворе закутанная, несмотря на летнее тепло, в светлую накидку. Работник, несший за девушкой узел, помог ей сесть в карету. Элизабет ни разу не оглянулась. Карета развернулась и, оставив во дворе облако пыли, исчезла за воротами.

— Займите свои места, — приказала сестра Аделаида необычно мягким голосом.

Во время вечерней службы Катарина сложила руки и с мольбой глянула на статую Девы Марии:

— Пресвятая Дева, сохрани Элизабет от всякого зла, которое ей может принести замужество.

И почувствовала, как по спине пробежал озноб.

«Supplizes Те rogamus omnipotentes deus…»

«Смиренно просим мы Тебя, Всемогущий Боже…»

***

Миновал День всех святых[5]; ветер швырял в окна снег с дождем. Девочки, дрожа от холода и кутаясь в тонкие накидки, склонились над книгами. Покрасневшие пальчики с трудом удерживали перья. Все медленнее складывались буквы в слова, все чаще нарушали тишину чихание и кашель.

«Miseratio hominis cirka proximum…»

«Сострадай, человече, ближнему своему…»

Зима в этом году пришла рано…

Маргарете, сидевшая рядом с Катариной, отложила в сторону перо и зашлась в мучительном кашле.

Катарина с тревогой обернулась к ней.

— Продолжайте писать! — приказала сестра Аделаида.

«Misericordia autem dei…»

Маргарете хотела писать. Но не могла. Она тяжело дышала.

— Ступай в спальню и ляг, — разрешила монахиня.

Девочка начала приподниматься с места и вдруг зашаталась.

— Катарина, проводи ее!

Катарина крепко взяла подругу за руку. Идти пришлось медленно, еле-еле переставляя ноги. Рука Маргарете пылала от жара и дрожала. За окном угасал день. Припозднившаяся крестьянская повозка с грохотом выезжала из монастырских ворот.

В спальне Маргарете, как подкошенная, рухнула на кровать и застонала. Катарина в растерянности топталась рядом.

— Мне холодно!

— Подожди, я укрою тебя одеялами. — Катарина была рада хоть что-то сделать для подруги. Она быстро сдернула одеяла с соседних кроватей. Однако как только она принялась укрывать Маргарете, та вдруг громко закричала:

— Воды! Дай мне воды!

Катарина бросилась к колодцу, затем, тяжело дыша, вернулась в спальню и поднесла кружку к губам больной. Маргарете трясло мелкой дрожью. Капли стекали по подбородку девочки, падали на одеяло. Выпив всю кружку, она вздохнула и откинулась на подушку.

В спальне совсем стемнело. Со страхом всматривалась Катарина в кромешный заоконный мрак.

— Катарина! — Маргарете протянула к ней руки: — Останься со мной!

— Конечно, останусь. Как же иначе. Не бойся.

Хотя от холода у Катарины зуб на зуб не попадал, она не отошла от постели подруги. Маргарете, казалось, заснула. Приглашая к вечерне, ударил колокол. Катарина слышала, как воспитанницы монастыря, направляясь к церкви, пересекли двор; губы девочки зашевелились, нашептывая слова псалма:

— Domine, probasti me et cognovisti… Испытываешь Ты сердце мое, Господи…

Наконец вечерня закончилась, двор заполнился голосами монахинь и воспитанниц; немного погодя Катарина увидела на стене отблеск лампы. К постели больной приблизились сестры Аделаида и Гертруда, их сопровождала какая-то незнакомая монахиня. За спинами женщин маячили снедаемые любопытством школьницы, однако сестра Аделаида быстро прогнала девочек ужинать.

— Хорошо, Катарина, что ты осталась с подругой, — заговорила незнакомка тихим приветливым голосом. У нее было светлое лицо и добрые, лучистые глаза. — Я Магдалена фон Бора, сестра твоего отца. — С этими словами она подала племяннице руку, а затем склонилась над больной.

С удивлением всматривалась Катарина в тетю, о существовании которой даже и не догадывалась. И тут на девочку нахлынули какие-то смутные воспоминания: отец тяжело вышагивает по комнате… Она сидит у камина… Кто-то задает вопросы.

— Моя сестра Магдалена, — говорит отец, — тоже в десять лет ушла в монастырь…

Тем временем тетя Магдалена пощупала пульс больной девочки, положила руку на ее пылающий лоб и сказала:

— Я приготовлю травяной настой.

Маргарете с надеждой вскинула на нее глаза и опять зашлась в кашле.

— Пойдем со мной, Катарина!

Сестра Гертруда взяла лампу и присела у постели больной. А Катарина, спотыкаясь, побрела по темному двору за сестрой Магдаленой. Снежные хлопья летели девочке в лицо.

Немного погодя они оказались перед маленькой дверью. Магдалена отомкнула ее и вошла внутрь. Катарина боялась вздохнуть. Не осмеливалась она и переступить порог. Кроме неясной тени монахини, девочка в черноте помещения ничего не различала. Почувствовав, что ее маленькая спутница медлит, Магдалена обернулась:

— Заходи, не бойся! Дверь не закрывай, тебе скоро возвращаться.