РrоМетро

– Ну, а ты чего расселся? – рявкнул Петрович на Санька, поразительно легко спрыгивая с тумбочки. – Тоже мне, Илья Мурманец на печке…

…Путь к «инструменталке» проходил мимо широкого, как диапазон приемлемости бисексуально ориентированного садо-мазохиста, транспаранта, обитого сублимированным кумачом. Приклеенные к нему выцветшие буквы с частично загнутыми от жары углами складывались в гордый призыв: «Догоним Австралию!». Судя по отсутствию обычного в такого рода лозунгах «и перегоним», перерабатывать с нашей стороны никто особо не стремился. Тем более, что точность при строительстве межконтинентальной ветки метро куда важнее скорости.

За время, которое занял переход от заглавной буквы «А» в слове «Австралию» до восклицательного знака, Петрович успел три раза выматериться, причем по совершенно разным поводам.

Первый раз – в адрес гениальных создателей этого, с позволения сказать, «тяжелого скафа», который почему-то был спроектирован без учета естественной человеческой потребности сгибать ноги в коленях. Руки в локтях, наоборот, были согнуты всегда и намертво, а несгибаемые пальцы перчаток зафиксированы в таком положении, словно сжимают воображаемый бинокль. Единственным достоинством «тяжелого скафа» была его способность выдерживать давление до хрен знает скольких атмосфер, хотя, с другой стороны, то же самое давление выдерживал и серебристый «легкий скаф» начальника смены, далеко обогнавшего две нелепо ковыляющие фигуры и подающего им из этого далека нетерпеливые знаки поторопиться.

Второй раз – из-за крайне неприятных и не согласующихся с образом мышления русского человека способов организации трудового процесса, которые уже давно были реализованы в подземной практике, но получат свое название на поверхности планеты только спустя десятилетие, когда «мышлЕние» будет официально объявлено «мЫшлением», а с трибуны на народные массы польется поток загадочных слов: «самоокупаемость», «хозрасчет», «самофинансирование»… Под землей все проще. Отправил наверх сто вагонеток с породой, возвращается сто первая – с суточной нормой продуктов и воды – в том числе минеральной! Отправил за месяц три тысячи тринадцать – одному Богу известно, откуда взялось это число! – возвращается три тысячи четырнадцатая, заветная, при одном упоминании о которой у любого молотобойца на несколько секунд затихает вибрация в коленях, а рельсоукладчик непроизвольно пытается встать «на задние лапы» в своем нелепом скафе на колесиках. Вагонетка привозит так называемых «интернациональных друзей», которые, как правило, оказываются скорее подругами какой-нибудь прибалтийской национальности. Один раз, правда, привезли настоящую негритянку, «по обмену опытом». Опыт удался не очень, и Петрович еще раз с удовольствием вспомнил так понравившуюся ему строчку из стихотворения напарника.

И наконец в третий раз – из-за приклеенного к транспаранту короткого объявления, гласившего, что «в связи с непрекращающимися на Кавказе дождями высота Пика Коммунизма за последнюю неделю снизилась еще на полтора метра и составляет теперь (число неразборчиво), что по-прежнему на (число неразборчива) ниже, чем вершина горы Эверест (в скобках, другим почерком – «Джомолунгма»)»…

– Вот… так… – задумчиво произнес начальник смены, закончив приторачивать к скафу Петровича тяжеленную конструкцию, чье сходство с отбойным молотком заключалось лишь в громкости производимого при работе шума. По окружью деревянной рукоятки, хорошо сидящей в прорезиненной ладони перчатки, несмываемыми чернилами было выведено формальное «этот молоток я смазывал сам».

«Он бы еще спросил, не жмет ли?» – усмехнулся про себя Петрович. Усмехаться вслух было совершенно бессмысленно, так как тяжелые скафы из соображений экономии не снабжались аппаратом внешней речи.

– А тебя мы вооружим плевробрандспойтом, – пообещал НС Саньку, снимая со стены непонятного предназначения агрегат. – С устройством знаком? – Санек отрицательно переступил с ноги на ногу. – Не страшно. Я сам, если честно, не очень. В двух словах, нажимаешь вот на эту синюю кнопочку, и какая-то невообразимая энергия поступает вот в этот барабан, – обстоятельно объяснял начальник смены. – В барабане начинается бурный процесс расщепления окружающего воздуха на молекулы воды и чего-то еще, не помню. Не важно. Полученная вода со скоростью пять килолитров в секунду выстреливает вот из этого раструба. Запомнил?

Санек стоял неподвижно, что в данном случае означало положительный ответ.

– Ну и молодец, – сухо похвалил начальник. – Только учти, энергии хватает ненадолго, лишний раз на кнопочку не нажимай. Усек?

НС умело вставил обе рукоятки плевробрандспойта в «руки» Санька, отчего последний стал похож на автоматчика из какого-нибудь фантастического фильма.