Ртуть

«Какой толк наряжаться в роскошные туалеты, если нельзя себя в них увидеть?» – подумала Франсуаза. Она разделась и решила помыться. Но в ванной комнате не было ни ванны, ни умывальника. «Ох уж эта мне фобия! От этого дома без отражений я сойду с ума!»

Целый час она простояла под душем, обдумывая всевозможные планы, заведомо невыполнимые. Затем, чистая, как инструменты хирурга, снова легла в постель. «Мне здесь все время хочется спать!» Ей вспомнились азы психологии, освоенные ею во время учебы: у определенной категории людей, по тем или иным причинам не удовлетворенных жизнью, подсознание само находит выход, именуемый бегством в сон. В зависимости от степени недовольства это может проявляться по-разному: от легкой сонливости до летаргии.

«Вот это со мной и происходит», – с досадой поставила она диагноз. Но минуту спустя подумала, что в этом, пожалуй, нет ничего плохого: «К чему бороться? Делать мне все равно нечего. Книга скучная, примерять платья без зеркала нет смысла, и голову незачем ломать попусту. Сон – прекрасное и разумное занятие».

И она отключилась.

Старик стоял у ее изголовья.

– Вы не заболели, мадемуазель?

– Я использую заключение себе во благо: принимаю курс лечения сном.

– Вот ваш обед. Я приду за вами через два часа и провожу к моей питомице. Будьте готовы.

Франсуаза поела в полудреме. Потом опять прилегла на кровать и почувствовала, что Морфей овладевает ею с новой силой. С трудом она дотащилась до ванной комнаты, приняла ледяной душ и наконец проснулась. Она надела старомодное платье, то самое, что уже примеряла. Потом тщательно причесалась, насколько это было возможно без зеркала.

Лонкур, войдя в ее комнату, застыл как вкопанный.

– Какая вы красавица! – воскликнул он, глядя на нее с восхищением.

– Приятно слышать. Будь у меня зеркало, и я бы смогла полюбоваться.

– Я был прав: вы такая же худенькая, как она. Хотя совсем на нее не похожи.

– Действительно, я мало похожа на птицу в когтях у кота.

Он улыбнулся и повел ее в другой конец дома. В комнату Хэзел она вошла одна; та, увидев ее, вскрикнула:

– Франсуаза, вы ли это? Где ваш белый халат?

– Вы жалеете о нем?

– Вы великолепны. Повернитесь-ка. Просто изумительно! Что случилось?

– Я решила, что не обязательно делать вам массаж в медицинском халате. Это платье досталось мне от матери, вот я и подумала: глупо, что я никогда его не надеваю.

– От всей души одобряю ваше решение: вы несравненны.

– У вас, наверно, тоже есть красивые платья?

– Я пыталась их носить, но скоро перестала. Я ведь провожу дни в постели, так что они мне ни к чему.

– Думаю, Капитан был бы счастлив увидеть вас нарядной.

– Не уверена, что мне хотелось бы его осчастливить.

– Почему вы так неблагодарны? – спросила медсестра и порадовалась про себя при мысли, что старик это слышит.

– Я наверно, злюка, – вздохнула девушка. – Вчера вечером он вывел меня из себя, был какой-то напряженный, еще более странный, чем обычно. Мне все время кажется, будто он что-то от меня скрывает, – вернее, будто он скрывает что-то от всего света. А вам?

– Нет.

– Не странно ли: моряк, ненавидящий море, живет на острове, вдали от людей?

– Нет, – повторила медсестра и подумала, что море отвечает ему такой же ненавистью.

– Ну и как же вы это объясните?

– Никак. Это не мое дело.

– Если даже вы меня не понимаете…

Чувствуя, что они ступили на заминированную территорию, Франсуаза поспешила переменить тему:

– Вчера, после нашего разговора, я достала «Пармскую обитель» – я не читала ее раньше.

– Прекрасная мысль! – воскликнула Хэзел с воодушевлением. – Вы уже много прочли?

– Не очень. Честно говоря, мне скучно.

– Не может быть!

– Вся эта война, миланская армия, французские солдаты…

– Вам не нравится?

– Нет.

– А ведь это так интересно. Но не важно: это не надолго. А потом начнется совсем другая история. Если вам хочется читать про любовь, она там будет.

– Такие вещи но слишком интересуют меня в книгах.

– А про что же вы любите читать?

– Про тюрьму, – ответила медсестра со странной улыбкой.

– Тогда это как раз то, что вам нужно: стендалевские герои часто оказываются за решеткой. В том числе и Фабрицио дель Донго. Я тоже обожаю истории про тюрьму.

– Может быть, оттого, что вы сами чувствуете себя узницей, – предположила старшая подруга, сознавая, что играет с огнем.

– Разве это обязательно? Вот вы так себя не чувствуете, однако и вас увлекают эти рассказы. Дело в том, что тюремное заключение – это интереснейшая загадка: когда человеку не на что и не на кого рассчитывать, кроме себя самого, как он будет жить дальше?

– На мой взгляд, самое интересное в историях про тюрьму – это усилия, которые предпринимает узник, чтобы бежать.

– Но побег не всегда осуществим.

– Нет, всегда!

– Бывает и так, что узнику начинает нравиться его тюрьма. Это и произойдет с героем «Пармской обители»: он не захочет на свободу. Франсуаза, поклянитесь мне, что дочитаете эту книгу.

– Хорошо, дочитаю.

– И еще доставьте мне удовольствие – причешите меня.

– Что, простите?

– Разве так уж необходимо все время меня массировать? Давайте передохнем: причешите меня, я это обожаю.

– Пучок, косу?