Ртуть

Я открыла глаза, и мой пульс внезапно участился. Адреналин наполнил мою кровь, электрический ток пробежал по моей груди, заставляя сердце биться.

— Черт! — вздохнула я. — О, боги. Черт!

— Начинается. — Мрачно сообщил Таладей откуда-то из-за моей спины.

Фишер посмотрел на меня сверху вниз, в глазах у него были слезы.

— Все будет хорошо. Держись, Саэрис.

Снова раздался голос, четкий и ясный. — Ты стоишь перед дверью. Твоя рука готова постучать. Готова ли ты войти в нее? Покинешь ли ты это место и посмотришь, что ждет тебя в следующем?

Следующем? Покинуть? Я медленно моргнула.

— Нет. Я не хочу уходить. Пока не хочу.

Голос звучал хрипло, но в то же время с любопытством.

— На Ивелию падает тень. Она изменит все, к чему прикоснется. Ты предпочтешь остаться здесь, зная, что тебя ждут страдания и лишения? Что придется идти на жертвы?

Я посмотрела на Фишера. На широкие красивые крылья, распростертые на его шее. Я почувствовала, как его сердце бешено колотится в груди, стуча в такт с моим собственным, когда он протянул руку к темным вратам. Мне не нужно было обдумывать свой ответ. Какой бы ни была цена за то, чтобы остаться с ним, я заплачу ее.

— Да, — сказала я.

— Как пожелаешь. Тогда мы обращаемся к тебе, Саэрис Фейн. Сдержишь ли ты свое слово и окажешь ли нам услугу?

Конечно, это была ртуть. И, конечно же, она хотела мой долг сейчас, когда я была на волосок от смерти.

— Что тебе от меня нужно?

Ответ последовал незамедлительно.

— Нам нужна аудиенция с тобой, Саэрис Фейн.

Фишер посмотрел на меня, нахмурившись.

— Саэрис?

— Ты окажешь нам услугу?

Аудиенция? Они хотели поговорить со мной? Это была действительно небольшая услуга. В которой я едва ли могла им отказать.

— Да. Я согласна. Как только… — Как только я буду достаточно здорова, чтобы поговорить с вами. Именно это я и собиралась сказать, но нить, которая помогла мне найти портал в центре лабиринта, ни с того ни с сего натянулась. Мое тело дернулось, и Фишер чуть не уронил меня.

— Какого черта? Саэрис?

Фишер крепко прижал меня к себе. Его темные врата были открыты менее чем в трех футах от нас. Все, что ему нужно было сделать, — это повернуться и шагнуть в них. Я схватилась за ремешок его нагрудника, в голове зазвенели тревожные колокольчики.

— Прости меня, — выдохнула я. — Я…

Меня вырвали из его объятий.

— САЭРИС!

Невидимая нить подняла меня в воздух, увлекая в лабиринт. Мои руки и ноги болтались за спиной, когда меня дернуло назад. В ушах шумер ветер. Лоррет и Кэррион тоже закричали. За долю секунды мои друзья исчезли, как и моя пара, а я с головокружительной скоростью полетела по лабиринту.

— Пожалуйста! — кричала я. — Не надо! — Что бы ртуть ни делала, она должна была прекратить.

В животе у меня образовалась пустота, ощущение невесомости, будто я падаю, скрутило живот. А потом все, что я могла видеть, были монеты. Тысячи. Целый ковер из них, проносящийся под моими ногами.

Настоящая паника охватила меня, когда я поняла, куда меня затягивает.

Я едва успела заметить под собой портал, как волна жидкого металла поднялась и обхватила меня за талию. Я едва успела вскрикнуть, когда она сжала мои ребра и утащила под поверхность.

— Она мертва.

— Не будь смешной. Конечно, она не мертва.

— Почему ты так уверена?

— Потому что отец пожелал, чтобы она оказалась здесь, глупая. Он не хочет, чтобы она была мертвой. Поэтому это не так.

Голоса были женскими. Молодыми и игривыми. Голос первой девушки издал пренебрежительный звук и произнес:

— Ну, она выглядит мертвой.

Я открыла глаза и увидела ярко-голубое небо.

В поле моего зрения показалась птица, кувыркаясь в воздухе и пикируя вниз, она громко щебетала. Не задумываясь, я подняла руку, чтобы прикрыть глаза от солнца, желая получше рассмотреть ее.

Слишком поздно, я приготовилась к боли… но ее не последовало.

— Думаешь, она нас понимает?

Я прищурилась, повернула голову, и травинки защекотали мне лицо. Я лежала на огромном поле у подножия пологого холма. На его вершине стоял одинокий дуб, такой величественный, что у меня перехватило дыхание. Его толстые ветви покачивались на легком ветерке, а листья переливались, вспыхивая светом, когда на них падали солнечные лучи.