Ртуть

— Что это? Решила поддержать предателя? — Беликон холодно рассмеялся. — Сядь, Малвей. Дай отдохнуть своим старым костям. Мы скоро закончим, и ты сможешь вернуться к своему магическому шару.

— Увы, я бы хотела, Ваше величество, — прохрипела Малвей. — Но меч зовет меня. Я чувствую его. Последние остатки силы оружия отдаются эхом пророчества. Я почти оглохла от этого проклятого звона в ушах.

— Пророчество?

— В мече все еще есть какая-то сила?

Вокруг нас раздавались вопросы. Их было слишком много. Феи, сидевшие на скамьях, казались взволнованными заявлением старухи.

— Чтобы понять пророчество, я должна подержать меч в руках, Ваше величество, — сказала Малвей. Она выжидающе протянула руку.

— Оракул видит! — воскликнула молодая женщина, сидевшая позади нас. — Благословение! Это благословение!

Беликон оглядел толпу, его мрачные глаза прищурились. Повернувшись к Малвей, он сказал:

— Думаю, мы обсудим это наедине. Пророчества оракула должен слышать только король. Но не волнуйся, ты сможешь взять меч в руки, когда я покончу с этим.

Рука Малвей метнулась вперед и сомкнулась на запястье Беликона. В тот же миг ее затуманенные глаза вспыхнули ослепительно-белым светом, который хлынул из них и осветил помост.

— Богам нужно повиноваться! — Еще мгновение назад ее голос звучал хрипло, но теперь в нем слышались раскаты грома и осуждение. Ее слова гремели над огромным залом. — Нужно повиноваться богам, иначе Дом Де Барра падет!

У Беликона отвисла челюсть, но прежде, чем он успел что-либо сказать, Малвей выхватила меч и сжала его лезвие своей костлявой рукой. По стали потекла река ярко-голубой крови.

Над толпой повисла ошеломленная тишина. Лишь Кингфишер, мужчина в черном, нарушал ее. Он рычал, боролся, все еще пытаясь освободиться.

— Этот Кингфишер не умрет от твоей руки. Не сегодня, — изрекла Малвей. — Кингфишер не умрет от твоей руки.

— Что, черт возьми, происходит? — прошептала я.

— Подожди. — Эверлейн вцепилась в мою руку. — Просто… подожди.

— Что же тогда должен делать король, который любит свой народ? — прорычал Беликон. — Позволить безумным преступникам расхаживать среди них?

Свет, льющийся из глаз Малвей, померк, а затем вспыхнул с новой силой.

— Верни ему то, что ты у него отнял, — произнесла она.

— Меч принадлежит мне…

— Кулон, — прервала Малвей. — Его нужно вернуть.

— Этот кулон содержит могущественную магию. Он не должен висеть на шее вероломного пса. Он принадлежит мне. Я скорее сам лягу в землю, прежде чем верну этому… этому…

— Нужно повиноваться богам, иначе Дом Де Барра падет! — воскликнула Малвей. — Нужно повиноваться богам, иначе Зимний дворец падет!

Король с трудом справлялся с охватившим его гневом.

— И кто я такой, чтобы спорить с богами? — Он ухмыльнулся Малвей, сверкнув ослепительно белыми зубами, острыми, как кинжалы, а затем с сожалением обернулся к толпе. Феи на галерее повскакивали со своих мест, споря друг с другом о судьбе Кингфишера. — Спокойно. Спокойно, друзья мои. Малвей напомнила мне, что подобные вопросы должны решаться правильно. На какое-то время убийца сохранит рассудок.

— Запри его! — закричала женщина, в ее голосе звучала паника.

— Отправь его в подземелье!

— Освободи его!

— Отправь его обратно на войну! — прогремел глубокий голос. — Заставь его сражаться! Заставь его закончить начатое! — Слова прокатились от стены к стене, от пола до высоченного потолка, заставив замолчать остальных, и все крики смолкли.

Я смотрела на мужчину, все еще прижатого к полу, и наблюдала, как он бьется в конвульсиях. Я оторвала от него взгляд и оглянулась через плечо, пытаясь найти обладателя этого требования. Эверлейн сделала то же самое, я видела, как бешено трепещет пульс у нее на шее.

Беликон тонко улыбнулся, разыскивая глазами говорившего среди своих подданных.

— Это было бы неразумно — подвергать опасности военный лагерь. Выйди вперед и защити свои слова. Объяснись.

По залу прокатилась волна напряжения. Малвей и Эверлейн обменялись настороженными взглядами, но обе придержали языки, затем толпа расступилась и взору предстал огромный мужчина, который ранее заходил в мою комнату.

Семи футов роста и с огромным количеством татуировок, Ренфис вышел из толпы. Его русые волосы спускались до плеч. С тех пор как я видела его в последний раз, он успел заработать себе синяк под глазом и рассечь губу. Он также слегка прихрамывал при ходьбе, и я решила, что последние несколько часов были для него не самыми приятными. Шепотки следовали за ним по пятам, когда он шел к Беликону и удерживаемому Кингфишеру.

— Генерал Ренфис? — Беликон огляделся по сторонам, нахмурившись, словно в замешательстве. — Ты должен быть на фронте. Разве я не поручил тебе выиграть мою войну? И вот ты здесь, в моем дворце? Да еще и вооруженный до зубов? Должен сказать, это сбивает с толку.

Боги, этот ублюдок жил для того, чтобы устраивать шоу.

— Да, Ваше величество, — ответил Ренфис. — Я был на фронте, но, когда услышал, что он вернулся, сразу же прибыл сюда.

Он.

Кингфишер.

Даже генерал не желал произносить его имя.